Параллели

У меня в мыслях всегда исторические параллели (тут, в Дюссельдорфе и там, в Москве), а сейчас особенно сравнение жизни и смерти двух женщин: Якобы и Ирины.

Воспользуюсь текстом из книги Даниила Лукича Мордовцева (1830-1905) об Ирине Годуновой, жене последнего царя из рода Рюриковичей. Сделаю мои параллельные отметки //в скобках// про Якобу Баденскую, печально известную правительницу Дюссельдорфа и жену последнего князя из рода Бергских, Иоганна Вильгельма I.

Иакобина Юлихская или Якоба Баденская - так её величали в Дюссельдорфе.

Ирина, родившаяся в 1557 //Якоба - в 1558// году, "Прожив едва ли не большую половину жизни в палатах царя Ивана Васильевича //Якоба - в Мюнхене у дяди-герцого Альбрехта, вместе с двоюродным братом Эрнст, позже он стал кёльнским курфюрстом и архиепископом (епископат 1583-1612)//, а остальную часть жизни в монастыре, Ирина до некоторой степени отразила в своей особе преобладающие качества времени Грозного: при добрых, без сомнения, душевных задатках, при неоспоримом уме, который постоянно проявлялся в заметном влиянии на дела государственные //то же самое говорят о её немецкой современнице Якобе: по словам современников, она была «темпераментной и симпатичной»//, Ирина не чужда была скрытности, неразборчивости в средствах для достижения задуманных целей (качества, может статься, унаследованные ею от своего воспитателя Грозного) и других недостатков...

Но, при всем своем значении в государстве, Ирина чувствовала себя несчастной: ...репутация «неплодной смоковницы» не могла не причинять ей душевных страданий, особенно, когда бездетность царя сильно беспокоила подданных //с Якобой также//.

Так, бояре, может быть по своим личным расчетам, убеждали Федора Ивановича развестись с Ириной //Якобу хотели развести-убрать также//. Князь Иван Петрович Шуйский и другие бояре, московские гости и все люди купеческие согласились и утвердились рукописанием бить челом государю о разводе. Митрополит, голос которого уважался более всех в государстве, принял сторону челобитчиков. ...

Впрочем, в 1592 году, через год после погибели в Угличе Димитрия-царевича, у Ирины родилась дочь, которую нарекли Феодосией – «даром Божьим»; но в следующем же году ребенок умер, и Ирина опять осталась одинокой со своим жалким мужем. Она очень поражена была смертью дочери, плакала неутешно...

Говоря вообще, жизнь царицы Ирины далеко не была весела, как она ни была любима супругом, который постоянно и неразлучно был с нею и с нею разделял все свои невинные удовольствия //Якобе такого счастья в жизни не досталось//.

Вот как историки (С. М. Соловьев) изображают эту семейную жизнь Федора Ивановича и Ирины, а равно характер первого:

Федор был небольшого роста, приземист, опухший. Нос у него ястребиный, походка нетвердая. Он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается. Он прост, слабоумен //как и муж Якобы//, но очень ласков, тих, милостив и чрезвычайно набожен. Обыкновенно встает он около четырех часов утра. Когда оденется и умоется, приходит к нему отец духовный с крестом, к которому царь прикладывается. Затем крестовый дьяк вносить в комнату икону святого, празднуемого в тот день, перед которой царь молится около четверти часа. Входит опять священник со святой водой, кропит ею иконы и царя. После этого царь посылает к царице спросить: хорошо ли она почивала? и через несколько времени сам идет здороваться с ней в средней комнате, находящейся между его и ее покоями; отсюда идут они вместе в церковь к заутрени, продолжающейся около часу. Вернувшись из церкви, царь садится в большой комнате, куда являются на поклон бояре, находящиеся в особенной милости. Около девяти часов царь идет к обедне, которая продолжается два часа; отдохнув после службы, обедает; после обеда спит обыкновенно три часа, иногда же только два, или отправляется в баню или смотреть кулачный бой. После отдыха идет к вечерне, и, вернувшись оттуда, большей частью проводит время с царицей до ужина. Тут забавляют его шуты и карлы мужского и женского пола, которые кувыркаются и поют песни: это самая любимая его забава; другая забава – бой людей с медведями. Каждую неделю царь отправляется на богомолье в какой-нибудь из ближних монастырей. Если кто на выходе бьет ему челом, то он, избывая мирской суеты и докуки, отсылает челобитчика к большому боярину Годунову.

Но вот умирает у Ирины этот добрый муж. И умирает он все так же, как жил, не изменяя себе, потому что иным он быть не мог; за решением и малого, и большого дела он всех отсылал к брату Ирины.
...
Действительно Ирина отказалась от престола. Она изъявила свой единственную волю – постричься в монахини //Якоба - муж пережил её - удерживала свои позиции, её убрали//. Напрасно патриарх, бояре и народ умоляли ее, чтобы она не покидала их сирот до конца, оставалась бы на государстве, и править велела брату своему, Борису Федоровичу, как было при покойном государе; напрасно повторяли все эти моления: на девятый день по смерти мужа Ирина оставила дворец, переехала в Новодевичий монастырь и там постриглась под именем Александры.

Но и удаленная в монастырь, инокиня Ирина-Александра считалась царицей, и именем ее управлялась Русская земля. Патриарх с освященным собором и боярами являлись только исполнителями ее повелений, ее именных словесных указов.
...
Но в таком положении дела не могли долго оставаться: нельзя же было Ирине править всею Русской землею из Новодевичьего монастыря, из своей кельи, имея на голове монашеский клобук вместо шапки Мономаха, черную мантию вместо царских барм и посох вместо скипетра.
...
Ирина же Годунова с этого момента //воцарения своего брата// как бы сходит с исторической сцены и о ней, по-видимому, забывают за монастырскими стенами //Якобу задушили и забыли - оставили "лежать" в ближайшем монастыре//.

Только уже в сентябре 1603 года попадается известие, что скончалась инокиня Александра, бывшая царица Ирина. Слухи ходили, что смерть постигла ее от тоски //про смерть Якобы говорили: от удушения//...»

Такие вот параллели - это та история, которая закулисно остаётся при словах экскурсовода “То были современники Ивана Грозного и Годуновых”!