Приехав «отдыхать по-настоящему»
/“Он смотрел теперь на море с особой взыскательностью.
В зеленовато-синих валах Эвксинского Понта
ему стали чудиться коричневые полутона” (с)
Лето, “безвыходные” выходные. Разбирала свою домашнюю библиотеку, чтобы найти книги, которые отправятся за границу…
Нашла книгу, которая “затерялась” в ней, но нашлась именно в тот момент, когда я вернулась к теме, которую сейчас разрабатываю-изучаю.
Но я же отдыхаю! Пусть даже дома, так вот получилось отступление на тему профессии, культуры, досуга, лета (да: я, отдыхая, перешла через чтение романа о Жуковском - там сейчас у меня в закладках, конечно, Дюссельдорф), к досуговому роману "на мою тему" - о культурном отдыхе вообще и о писательстве в частности.
Главный герой “приехал отдыхать. Врач сказал, что ему надо «отдыхать по-настоящему», не брать с собой никакой работы. Желательно даже не брать книг.” - в здравницу, где “осознал, что вступает в счастливую страну Курортландию. Он был на радужном побережье профздравниц, шумных и разноголосых кузниц здоровья, в стране, которую лишь по какому-то недоразумению, а может, и по наитию ему удавалось обходить стороной всю сознательную жизнь. Теперь ему предстояло вырубить себе в этом веселом и яростном мире собственную экологическую нишу – или погибнуть. Он вдруг понял, как ему еще хочется жить, и отметил при этом, что отдых, вероятно, уже сыграл свою положительную роль, пробудив в нем эту неукротимую жажду жизни”.
"...Это был инструктор группы, профессиональный мастер культурного отдыха и один из кузнецов той огромной кузницы здоровья, что протянулась ныне по всему берегу /.../
Инструктор сказал, что его зовут Марат, просил любить себя и жаловать, другими словами, держался с ним запросто, ничем не подчеркивая свое исключительное, совершенно выдающееся место в этой группе мужчин и женщин. Конечно, призыв любить его и жаловать был проявлением излишней скромности или даже кокетства – кого же еще было им любить и жаловать, как не своего временного начальника, своего предводителя, руководителя и благодетеля, который к тому же оказался таким веселым, молодым и остроумным (призыв любить и жаловать был встречен дружным смехом, свидетельствующим о том, что контакт с группой установлен). Это он уводил их с турбазы в неведомые, манящие дали…
Инструктор сказал, что завтра с утра они отправятся в автобусе на место своей первой дневки. Ах, дневки, ах, ночевки, до чего прекрасны эти полувоенные слова! Он объяснил, что они должны собраться после завтрака одетые соответствующим образом и что он предоставляет слово старосте, у которого есть для них сообщение особой важности.
Староста, многозначительно подмигнув, предложил им сдать по пятнадцать рублей на горючее, по три на дополнительную дорогу, по пять на фотографа и по четыре на культрасходы. Туристы с готовностью полезли в карман. Зенкович сделал это без особого энтузиазма, и его тоже можно понять. Во-первых, он не пил; во-вторых, он не предвидел никаких экстраординарных культурных нужд; в-третьих, он вовсе не хотел фотографироваться, а в-четвертых, он мог бы обойтись без дополнительного транспорта. Он отметил про себя также, что этот непредвиденный расход составит часть, и довольно большую, суммы, ассигнованной им на отдых. В то же время он не мог не отметить, что среди прочих туристов эти поборы не вызвали никакого смущения. Во-первых, большинство из них получило свои путевки бесплатно или почти бесплатно и теперь искало применения деньгам, ассигнованным ими на отдых и веселье.
К тому же люди эти понимали, что большая часть их денег должна так или иначе уйти на пропой. А главное… Главное… Зенковичу пришло в голову, что его столь прекрасная, столь постоянная, в сущности, традиционная скорбь интеллигента по поводу народной скудости – это всего лишь благородная, но устаревшая эмоция. Интеллигенты давно уже сами переняли у народа эстафету скудости. Они не позволяли себе больше ни грандиозных попоек, ни новейших автомашин, ни огромных телевизоров, похожих на окно дачного сотира, с «видиками». Представители низшего сословия давно уже могли бы дать интеллигенту на чай, и если порой забывали это сделать, то лишь по небрежности, по рассеянности или потому, что свято верили в пользу бесплатного просвещения и бесплатного здравоохранения…
Отягченный этими размышлениями, Зенкович вынул из кармана двадцать семь рублей и со вздохом передал их мордастому старосте..."
Борис Михайлович Носик - российский литератор и переводчик. Коренной москвич, с начала 80-х годов жил в Париже, занимался изучением судеб соотечественников за рубежом. Особенно интересны его исследования биографий «белых» эмигрантов первой волны, их детей и внуков, которые составляют огромный неизвестный нам пласт русской культуры.
Наиболее известные произведения писателя — биографические: книга «Альберт Швейцер», в серии «Жизнь замечательных людей» (М., 1971) была восемь раз переиздана на немецком (!) языке, «Мир и Дар Владимира Набокова». Писал также рассказы, пьесы («Ваше мнение доктор?») и повести.
Сотрудничал с Телекомпанией «Альма Матер» с 1996 года: с участием Бориса Носика подготовлено около ста выпусков цикловой программы «Парижский журнал». С 1982 года проживал во Франции, писал книги о русских эмигрантах в Париже. Умер 21 февраля 2015 года в Ницце в больнице Клиник-ле-Сурс. Похоронен в Ницце на русском кладбище Кокад.
Вот его книги, которые можно списком брать в традиционное со школьной скамьи "Прочитать в летние каникулы" (путешествия и прогулки отменяя):
Путешествие через Россию на перегонных судах. — М., 1965.
Палуба пахнет лесом. — М., 1966.
Путешествие за дымковской игрушкой. — М., 1966.
Одиссея Вовки Смирнова. — М., 1968.
По Руси Ярославской. — М., 1968.
Кто они были, дороги? — М., 1973.
Выбор натуры: Рассказы и повести. — М., 1978.
Мы уже за холмом: Повести и рассказы. — М., 1982.
Жена для странника: Повести, рассказы. — М.: Советский писатель, 1990.
Приют эмигранта, свободный Париж! — М.: Интерпракс, 1992.
Смерть секретарши: Эротический детектив. — М.: Копирайт, 1992.
Мир и дар Владимира Набокова. — М.: «Пенаты», 1995.
Анна и Амедео. История тайной любви Ахматовой и Модильяни, или Рисунок в интерьере. — М.: Радуга, 1997; То же. — М.: Вагриус, 2005.
Русские тайны Парижа. — СПб.: Золотой век, Диамант, 1998, 1999, 2001.
Любовные повести старых добрых времён. — М.: Пенаты, 1999.
Прогулки по Парижу: Левый берег и острова. — М.: Радуга, 1999.
Прогулки по Парижу: Правый берег. — М.: Радуга, 2000.
Большие птицы: Повести и рассказы. — М.: Текст, 2000.
Прекрасная Франция. Золотой век. 2001.
Царский наставник: Роман о Жуковском. — М.: Радуга, 2001.
Тайна Маклая. — М.: Радуга, 2001.
Прогулки по Французской Ривьере: Сокровища и тайны Лазурного берега. — М.: Золотой век, 2002.
Прогулки вокруг Парижа, или Французский Остров Сокровищ. В 2 тт. — М.: Радуга, 2003.
Прогулки по Парижу: Левый берег и острова. Правый берег. — М.: Радуга, 2003.
Альберт Швейцер: Белый Доктор из джунглей. — М.: Текст, 2003.
Любовные и уголовные истории русского Парижа. — М.: Радуга, 2004.
Странные и страстные истории русского Парижа. — М.: Радуга, 2005.
Сентиментальные и документальные истории русского Парижа. — М.: Радуга, 2006.
Русские тайны Парижа. Кн. 3. — СПб.: Золотой век, 2006.
Свет в конце аллеи: Повести. — М.: Текст, 2006.
Трилогия о русских художниках в эмиграции «Другая родина» 2007, (в соавторстве с В. Желицыным), Издательство Арт, первый том.
Заманчивые и обманчивые истории русского Парижа. — М.: Радуга, 2008.
Смерть секретарши. — М.: Текст, 2007.
Пионерская Лолита. — М.: Текст, 2008.
Еврейская лимита и парижская доброта. — М.: Текст, 2010.
Записки маленького человека эпохи больших свершений. — М.: Текст, 2010.
