Дюссельдорфский роман
/И это не о моём с Дюссельдорфом, о другом романе. Готовлюсь к экскурсии: читаю, сверяю. И: вот этот текст - начало реалистического прусского романа Теодора Фонтане:
«Яркие лучи полуденного солнца освещали тихую в этот час деревенскую улицу и фасад господского дома... Построенный под прямым углом к дому, флигель отбрасывал широкую тень в сторону парка, на аллею, выложенную белыми и зелеными плитками, и на круглую площадку с солнечными часами посредине, обрамленную индийским тростником и кустиками ревеня. Шагах в двадцати от флигеля, в том же направлении, тянулась кладбищенская стена, сплошь заросшая мелколистым плющом, за которым белела маленькая железная калитка. За стеной поднималась гоген-кремменская башня, увенчанная блестящим, свежевызолоченным флюгером-петухом. Дом, флигель и кладбищенская стена подковой огибали маленький парк. С открытой стороны ее примыкал пруд с мостками, к которым была привязана лодка. Рядом с прудом стояли качели. Их столбики успели уже покоситься, а сиденьем служила простая деревянная доска, подвешенная на двух веревках. Между прудом и круглой площадкой, полускрывая качели, высилось несколько могучих старых платанов.
"Соломенное" Плетёное кресло 1885 Берты Моризо (61x75см холст/масло) - Museum of Fine Arts Houston
Цветник перед фасадом господского дома, с кадками алоэ и соломенными стульями, был приятным местом для отдыха и развлечений в облачную погоду; в те же дни, когда палило солнце, решительно все в доме предпочитали парк – и прежде всего сама хозяйка и ее дочь. Здесь, в тенистой аллее, сидели они и сегодня. Позади них были открытые окна, увитые диким виноградом, рядом – маленькая, в четыре ступени, каменная лесенка, ведущая из сада в первый этаж флигеля».
Соломенные стулья? Спотыкаюсь с вопросом: кто переводил? Нахожу, что “Перевод Ю. Светланова (гл 1-18) и Г. Егерман (гл. 19-36), примечания С. Гиждеу” - значит, в самом начале, понимаю: это Ю.Светланов. Там в оригинале, кстати: “садовые” стулья. А позже появляется уже “тростниковая мебель”, но не в 19 главе (надо пере(с)читать)…
Немецкие школьники читают «по программе положенный» роман о замужестве 17-летней Эффи – то есть: «Эффи Брист» - классика (1895) Теодора Фонтане! И мало кто знает: трагедия этой «немецкой Анны Карениной» разыгралась в дюссельдорфском обществе. Точнее: «настоящую» Эффи звали Элизабет фон Арденне, любовником которой был не майор, а дюссельдорфский судья Эмиль Хартвих. Интереснейший факт: в 1881 году он основал Дюссельдорфское туристическое общество. В его честь в городе имеется «мемориальная дорожка» - улица, огибающая спортплощадку в районе Оберкассель.
Да, история, с которой списана трагедия Эффи Брист, случилась в Дюссельдорфе, на берегу Рейна, а не как в романе (на Балтийском море). Элизабет фон Арденне и судья Эмиль Хартвих познакомились в Дюссельдорфском объединении художников «Малькастен». В то время Элизабет была замужем за офицером Лео Армандом фон Арденном.
Очень романтичное начало: Хартвих рисовал портрет Элизабет, оба встречались Бенрате, в восточном крыле замка супруги Арденне жили с 1881 по 1884 год…
Драма последовала уже после. Супруг-офицер узнал об отношениях жены и вызвал Хартвиха на дуэль в Берлине (куда переехали супруги из-за «службы»). Двое мужчин стрелялись в ноябре 1886 года. Арденне подстрелил Хартвиха, который умер несколько дней спустя в Шарите.
3 декабря 1886 года берлинская газета Vossische Zeitung сообщила: «В прошлую субботу в окрестностях Берлина произошла дуэль со смертельным исходом. Претендентом был местный офицер, его противником был окружной судья Х. из Дюссельдорфа».
Фонтане прочитал в прессе сообщения об этой (запрещённой!) дуэли и превратил её в свой известный роман. Его «домысел» - Эффи умирает у него «от разбитого сердца» тридцатилетней. Элизабет фон Арденне взяла свою жизнь в свои руки, стала медсестрой и умерла в 1952 году в Линдау на Боденском озере в возрасте почти 99 лет.
Финал
“Уже кончался сентябрь. Погода стояла теплая, ясная, хотя в деревьях парка уже появились красные и желтые краски. Но в день равноденствия подул северный ветер. Три дня бушевала буря, а когда она прекратилась, все листья были сорваны. Изменилось кое-что и на круглой площадке: солнечных часов там больше не было, со вчерашнего дня на их месте лежала белая мраморная плита, на которой были начертаны всего лишь два слова «Эффи Брист» и крест под ними. Это было последней просьбой Эффи: «Хочу, чтобы на надгробии была моя девичья фамилия, другой я не сделала чести». Ей обещали это.
Да, вчера привезли мраморную плиту и положили сюда. А сегодня Брист и его жена сидели в беседке, печально глядя на могилу и на гелиотропы. Цветы пощадили, и они как бы обрамляли плиту..."
"Её занимали сейчас дела по хозяйству, она заботилась об уюте и о маленьких усовершенствованиях в доме. А читать и в особенности заниматься искусствами она перестала: «Хватит с меня, хочу посидеть сложа руки...» Видимо, это напоминало ей самые печальные дни ее жизни. Зато она овладела искусством наслаждаться природой. Ей было мило любое время года: и когда с платанов тихо осыпалась листва, и когда на пруду на корочке льда играло зимнее солнце, и когда в саду на неоттаявшей еще как следует круглой площадке с клумбой распускались первые крокусы. Всем этим она могла любоваться часами, совершенно забывая о том, что жизнь лишила ее многих радостей и удовольствий; впрочем, винить в этом нужно было не жизнь, а только самое себя..."
- сказано Теодором Фонтане о немецкой Анне Карениной, Эффи Брист, драма которой списана с жившей и "согрешившей" в Бенрате Эльзы фон Арденнене.
Роман или кино?
Да, историю Эффи Брист экранизировали и потом ещё исследовали. Нашла также исследование, представляющее собой “компаративистский, а именно интермедиальный анализ репрезентации женских ролей в романе немецкого писателя Теодора Фонтане (Theodor Fontane, 1819–1898) «Эффи Брист» («Effi Briest», 1895) и в экранизации этого произведения, выполненной западногерманским режиссером Райнером Вернером Фасбиндером (Rainer Werner Fassbinder, 1945* (год рождения точно неизвестен?!) — 1982) в 1974 году” - я ещё интермедиальные анализы читаю.
“Роман Фонтане относится к наиболее известным произведениям немецкоязычной литературы ХIХ в., входит в канон школьного и университетского образования в ФРГ.
Фильм Фасбиндера, имеющий длинное название «Фонтане Эффи Брист, или Многие из тех, кто имеет представление о своих возможностях и потребностях и все же принимает в своей голове правящую систему и своими поступками только укрепляет её и целиком утверждает», представляет собой заметный этап в рецепции данного литературного произведения, являясь хронологически четвертой по счету экранизацией «Эффи Брист» (сегодня существует пять киноверсий романа)…
Предметом рассмотрения в исследовательской литературе становились приёмы эстетики очуждения, использованные в фильме и обнаруживающие некоторое родство с принципами эпического театра Б.Брехта, скрытая полемика с предыдущими кинотекстами, созданными по роману «Эффи Брист», способы стилизации в произведении (например, частый разрыв между акустическим и визуальным рядами, стилизация под раннее, немое кино и т. д.), социальная и психологическая проблематика, в частности аспект подлинной и ложной идентичности, визуальные лейтмотивы (поезд, зеркало, мотив решётки) и другие элементы структуры.”
Центральное место в романе занимают женские темы - “роли, которые многие века отводились женщинам и принадлежали к небогатому набору предоставляемых им возможностей — это роли жены и матери. Именно эти роли с юности стремится исполнять главная героиня романа (а также фильма) Эффи. Семнадцатилетней девушкой она выходит замуж за барона фон Инштеттена и старается полностью соответствовать нормам поведения замужней дворянки конца ХIХ в., в частности выполнять представительскую функцию в обществе, содействуя повышению статуса мужа, управлять прислугой и т.п”.
Рядом с Эффи есть “экономически и социально ущемленные персонажи (служанки Иоганна и Розвита)”.
“Изображение незамужних женщин в романе заслуживает особого внимания. Кроме Розвиты, представленной повествователем с большой симпатией (о ней тепло отзываются самые разные персонажи), остальные женские фигуры, не связанные брачными узами, изображены с той или иной степенью иронии и подчас антипатии. Так, иронично представлена Иоганна, ревностно следящая за соблюдением приличий и, по подозрению Розвиты, тайно влюбленная в Инштеттена.
Один из самых антипатичных и комических персонажей произведения — Сидония фон Гразенабб, изображённая ханжой со скверным характером, терзающей окружающих и собственную мать постоянным недовольством и плохим настроением. Этот персонаж сразу проникается неприязнью к юной обаятельной Эффи: Сидония фон Гразенабб, сорокатрехлетняя старая дева *негативное изображение незамужней женщины в романе Фонтане явно продолжает традицию стигматизации так называемых «старых дев», то есть женщин, по разным причинам отступавших от патриархатных норм. ... Примечательно, что в романе Фонтане с особой неприязнью изображена именно незамужняя дворянка, безбрачность неимущих женщин показана нарратором с бóльшим пониманием. Среди безбрачных персонажей романа выделяется Марэтта Триппелли, певица, иногда навещающая родной город…
Изгнанная мужем, отлученная от дочери, отвергнутая родителями и обществом Эффи оказывается в некоем смысловом вакууме. Повествователь сталкивает её с персонажами, которые выбрали для себя самостоятельность и чуждый ей до тех пор образ жизни: студентками, художницами. Любопытно, что впоследствии тоскующая Эффи всё-таки пытается подыскать себе поле деятельности: «Эффи все же со страстью принялась рисовать, найдя в этом то дело, тихое, нешумное, какое ей было по сердцу», а ведь раньше её характеризовало отсутствие эстетических интересов (упомянута её скука в музеях, равнодушие к литературе и т.п.), с другой стороны, героиня не только учится рисовать, но и выказывает желание заниматься благотворительностью или стать учительницей.
В конце своей короткой жизни в романе Фонтане Эффи только размышляет о возможности давать уроки или заниматься благотворительностью. А в рецензии, написанной в 1895 г. писателем и журналистом Францем Зервэсом, финал романа признан неудачным именно из-за его трагизма; всё-таки и известный прототип Эффи Брист — Элизабет фон Арденне (урождённая фон Плото, 1853–1952), которая, в отличие от романной героини, не умерла в молодом возрасте после гибели возлюбленного на дуэли, развода с мужем и лишения родительских прав, а стала санитаркой в больнице. Исследователи цитируют также письмо Фонтане от 12 июня 1895 г., в котором писатель высказывает странную мысль о том, что Элизабет фон Арденне предпочла бы смерть, если бы могла выбирать, интерпретирует это суждение как свидетельство досады автора «Эффи Брист» на жизненную силу и стойкость женщины, ставшей прототипом его героини.
Интересно, что в последней по времени экранизации романа Фонтане, в фильме «Эффи Брист» Гермины Хунтгебурт, показанном в 2009 г. на Берлинском кинофестивале, главная героиня в конце произведения не умирает, а находит работу в библиотеке.
Кстати:)
Да, это не единственная книга, которую я читаю) и Фонтане - не единственный писатель, которого вдохновил Дюссельдорф. В «Блехтроммеле» Гюнтера Грасса (1959) описан наш город, в «Обманутой» Томаса Манна (1954) дворец Бенрат - место повествования, в «Кёнигсаллее» по мотивам истории Манна – тоже! Макс Фриш также «упоминает» (забавное слово!) Дюссельдорф в своём «Homo Faber» (1957, русский перевод Лиллианы Лунгиной опубликован в журнале «Иностранная литература» № 4 за 1966 год; по этому роману режиссёр Фолькер Шлёндорф в 1991 году поставил фильм «Путешественник» - об этом буду размышлять ещё).
