Старые энциклопедии красиво пишут о старинной архитектуре.

Интересно написаны - интереснее любого туристического справочника, использованы милейшие и немного устаревшие слова, но они "честнее", так как взгляд авторов старых статей "незамылен" и восторженно-искренен.

Конечно, надо учитывать, что не все данные сохранили актуальность. Что-то уничтожено войной, что-то переставили, перемеряли, восстановили...

Пишут вот что о Кёльнском соборе в статье (которую многие просто списывают, забывая от восторга указать авторство* и время написания - стык 19-20 веков) уважаемых мной энциклопедистов Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона:

Кёльнский собор — величественнейший и громаднейший из памятников готического зодчества в Германии. Он был заложен при архиепископе Конраде фон Гохстедене, в 1248 г., по плану «каменных дел мастера» Гергарда фон Риле, на месте существовавшего с IX столетия и сгоревшего в упомянутом году старого собора во имя св. ап. Петра. Постройка началась с хоровой части, но подвигалась вперед очень медленно, так что эта часть получила нынешний свой вид и была освящена только в 1322 г. После этого прежний, продольный корпус был снесен, и приступлено в 1347 г. к возведению нового, а также двух башен по краям зап. фасада, причем первоначальный план храма подвергся некоторому изменению, как о том можно заключить из того, что сравнительно небольшая длина продольного корпуса не соответствует обширным размерам хора и трансепта, а нижние ярусы башен наполовину закрывают крайние западные окна продольного корпуса. Лишь в 1437 г. южная башня поднялась от земли настолько, что можно было повесить на ней колокола. С тех пор ее дальнейшая кладка была совершенно оставлена, и на верхней платформе этой башни в течение четырех веков (до 1868) торчал огромный журавль, служивший для поднимания на нее строительных материалов — печальный признак города, видимый издали подъезжавшими к нему. В XVI стол. продольный корпус был отстроен, по крайней мере до такой степени, что в окна его северного нефа вставили знаменитые расписные стекла. Затем всякие работы по собору прекратились, и неоконченное здание стояло многие годы в виде мрачных, запущенных развалин, которые в 1794 г., во время занятия Кельна французами, были даже обращены в склад сена.

Когда в начале текущего столетия пробудилось у немцев национальное сознание и вследствие того усилилось уважение к отечественной старине, заброшенное исполинское сооружение наконец обратило на себя внимание просвещенных людей и явилась мысль о его довершении, на которую в особенности навели бр. Буассери. Мысль эта сначала казалась чересчур смелой, неосуществимой. Представлялось неотложным по крайней мере предохранить собор от окончательного разрушения и исправить уже существовавшие его части. Король прусский Фридрих-Вильгельм III в 1821 г. ассигновал на эту реставрацию особые денежные средства и возложил ее производство на архитектора Алерта, по смерти которого в 1833 г. заведование ею перешло к Эрнсту Цвирнеру. Этот последний по восшествии на прусский престол короля Фридриха-Вильгельма IV (в 1840 г.) сумел заинтересовать последнего проектом полной достройки собора и склонил его взять под свое покровительство основанное в 1842 г. общество содействия этому предприятию. Торжественная закладка достройки происходила 4 сентября 1842 г. С тех пор работы пошли столь быстро, что в 1848 г., при праздновании 600-летней годовщины основания собора, можно было освятить его южный боковой неф. На место умершего в 1861 г. Цвирнера строителем был назначен Рихард Фойгтель. Через два года он окончил отделку внутренности храма и предоставил его богослужению, после чего дальнейшие работы обратились исключительно на пластические украшения внешности здания, в особенности его роскошного южного портала, и на отделку двух колоссальных башен с их порталами. Они приняли вид, согласный со старыми оригинальными чертежами, найденными в 1814 г. Моллером в Дармштадте, и, будучи увенчаны крестоцветными флеронами, достигли каждая до 156 м вышины. Довершение многовековой постройки праздновалось 15 октября 1880 г.

По своему расположению К. собор имеет значительное сродство с французскими готическими храмами и больше всего походит на Амьенский собор, хотя несколько проще его. Он представляет в плане латинский крест с округленным верхом. Продольный корпус, состоящий из пяти нефов, пересекается трехнефным трансептом, сильно выступающим своими концами из общего плана, и по переходе за трансепт образует своим средним нефом продолговатый хор, между тем как боковые нефы закругляются позади хора и образуют круговой обход с венцом семи капелл.

Brockhaus and Efron Encyclopedic Dictionary b28 909-0.jpg Длина всего здания снаружи — 135,6 м; ширина — 61 м, а в трансепте — 86,25 м. Площадь, занимаемая внутренностью собора, равняется 6166 кв. м, так что в отношении ее величины К. собор уступает только соборам св. Софии в Константинополе, св. Павла в Лондоне, Миланскому и св. Петра в Риме. Во всем расположении собора видна большая ритмичность, а в его конструктивной системе строгая последовательность. Вышина здания от земли до начала крыши — 46 м, а до ее гребня — 61,5 м. Над тем местом, где продольный корпус перекрещивается с трансептом (над так назыв. Vierung), высится центральная башня с сквозной остропирамидальной вершиной, поднимающеюся на 109,8 м от земли. Две другие башни (колокольни), также остроконечные и пирамидальной формы, стоящие по краям западного фасада, тянутся вверх словно исполинские окаменелые хвойные деревья, ростом в 156 м каждое. Это — самые высокие церковные башни в целой Европе.

Колоссальная масса здания убрана снаружи множеством опорных пилястр, аркбутанов, фиалов, башенок, вимпергов, горгулий, галерей, сквозных решеток и пр. При входе чрез западный главный портал, богато украшенный скульптурной работой, но, к сожалению, слишком узкий, внутренность собора благодаря простоте сводов продольного корпуса производит впечатление величественности, которое тем более усиливается, чем ближе подходишь к высокому, стремящемуся к небесам хоровому пространству и видишь идущий вокруг храма пояс красивого трифория и верхних окон. Как все большие и маленькие стрельчатые дуги потолочных сводов, арки между столбами и оконные пролеты построены по схеме равностороннего треугольника, так точно и отношения размеров в прочих частях сооружения подчинены этой форме, вследствие чего повсюду видна удивительная ритмичность и гармоничность конструктивного целого.

Из множества всякого рода художественных достопримечательностей, находящихся в соборе, особенно любопытны: скульптурно орнаментованная рака трех волхвов в средней из семи капелл кругового обхода позади хора — драгоценное произведение романского золотых дел мастерства, исполненное в 1190—1200 гг.; гробница архиепископа Филиппа ф. Гейнсберга (XIV ст.); статуи Христа, Богородицы и 12-ти апостолов на четырнадцати столбах, окружающих хор (сред. XIV ст.), великолепный образ работы Вильгельма Кельнского над алтарем св. Клары (сцены земной жизни Спасителя), знаменитый складень Стефана Лохнера в капелле св. Агнесы (в середине — «Поклонение волхвов», на створках — «св. Гереон» и «св. Урсула») и стенная картина Овербека «Взятие Богородицы на небо» в восточном конце крайнего южного нефа.

Расписные стекла, вставленные в громадные окна, пропускают в собор мягкий, волшебный свет, играющий на его столах и стенах разными оттенками, меняющимися с часами дня. Эти стекла принадлежат разному времени: находящиеся в окнах хора изготовлены приблизительно в 1320 г.; стекла северного бокового нефа относятся к началу XVI ст.; в южном боковом нефе они новейшей работы и исполнены I. Фишером и Гелльвегером по рисункам Г. Гесса; в северном и южных концах трансепта они происходят по большей части из старинных церквей; наконец, огромное среднее окно в южном портале — произведение любекского мастера Мильда, принесенное собору в дар германским имп. Фридрихом в 1878 г.

Крайне любопытны также скульптурные украшения, обильно рассеянные на трех порталах западного фасада и на особенно роскошном портале южного. Соборная ризница заключает в себе массу предметов церковной утвари, дорогих по материалу или важных в художественно-историческом отношении, каковы средневековые золотые и серебряные сосуды, мостранцы, реликварии и т. п.

----

*Интересно об авторе статьи? Андре́й Ива́нович Со́мов (1830-1909) — русский искусствовед и музейный деятель. Сначала преподавал математику в частных домах и пансионе Г. Эмме и физику в Горном институте, а в 1858—1859 — в офицерских классах Морского кадетского корпуса. Почётный вольный общник Императорской Академии художеств с 1871 года, редактор «Вестника изящных искусств». Был старшим хранителем Эрмитажа (с 1886 года) и членом-учредителем Общества русских аквафортистов. С 1891 года был сотрудником в издании Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, редактировал в нём отдел изящных искусств. Умер в результате несчастного случая — через некоторое время после наезда экипажа на Дворцовой площади у Эрмитажа.

О туристической мотивации + типология туристов

"Встречают по одёжке"- народная мудрость.

Это я занимаюсь экскурсоведением, читая теорию своего дела.

"Отметим, что экскурсовод относится к профессиям типа «человек-человек». Именно у представителей этих сфер их внешний облик является непосредственным компонентом, участвующим в их трудовой деятельности. Экскурсовод раскрывает перед людьми информацию, которая наглядно представлена в объектах и экспонатах, поэтому его собственный внешний вид не должен мешать этому процессу и отвлекать экскурсантов от него"

И дальше, не удержусь, процитирую сначала о "внешне правильных" экскурсоводах, так как эти абзацы из "учебника" вызвали улыбку.

"Для работников сферы услуг, к которой относится профессия-экскурсовод, дизайнеры костюма рекомендуют классический и деловой стили, стиль Шанель, некоторые вариации спортивного стиля. Поскольку экскурсовод должен быть интеллигентным, располагающим к себе, открывающим что-либо экскурсантам, но не поучающим в отличие от учителя, то это редкий образ специалиста, которому на рабочем месте позволительно носить платье, даже приталенное, так называемого Х-образного силуэта (естественно речь идет об экскурсоводе-женщине). При этом уместна современная стрижка. Таким образом, внешний вид экскурсовода по сравнению с представителями других профессий допускает умеренную свободу и раскованность, однако в то же время он предполагает скромность в одежде и прическе, чувство меры в косметике. Положительный визуальный образ экскурсовода способствует установлению контакта с группой. Кроме этого, большое влияние на установление контактов с аудиторией оказывают приветливость, доброжелательность, непринужденность экскурсовода. Такой контакт начинает устанавливаться в те короткие минуты, когда экскурсовод произносит вступление к экскурсии и ее теме. Затем необходимые связи с аудиторией поддерживаются и укрепляются в течение всей экскурсии. Хорошо, если благоприятный психологический климат, создавшийся в первые минуты экскурсии, сохранится до ее завершения.

Всё это я прочитала на сайте про "Менеджмент туризма" (там много букв и понятий), а по теме "мотивация и классификация" уже без смеха, вообще:

Туристическую мотивацию можно определить как побуждение к путешествию. Но что же побуждает человека отправиться в путешествие? Мотивы, которыми руководствуется турист, многообразны. Мотивы прежде всего определяются целями путешествия.

Цели путешествия могут быть самыми различными: отдых, досуг, развлечение, познание, спорт, лечение, паломничество, деловые цели и т.д.

Забота о сохранении здоровья. В данном случае поездка связана с лечением, пляжным отдыхом, занятием оздоровительными видами спорта.

Образовательные цели. Практикуются туры с целью изучения иностранных языков, распространенными становятся обучающие туры по интересам (кулинария, искусство, экология и др.). Важным мотивом является возможность для самовыражения и самоутверждения. Это так называемые приключенческие туры: покорение горных вершин, кругосветные путешествия, подводная охота, различные экспедиции и т.д. Стимулом поездки также может стать возможность заняться любимым делом (хобби) в среде единомышленников. Такие туристы предпочитают специальные туры (для автолюбителей, спортивных болельщиков, паломников и т.д.).

Распространены поездки с целью развлечений и потребности общения с другими людьми. Такие поездки часто осуществляются в праздничные дни. Важной составляющей международных путешествий являются поездки с целью повышения культурного уровня. Так, организуются туры по знаменитым городам, столицам, историческим и культурным центрам. Событийный туризм предполагает поездки с целью посещения определенных мероприятий.

Мотивы также определяются и типом личности туриста:

  • возраст,
  • образование,
  • социальная принадлежность,
  • менталитет,
  • вероисповедание,
  • доход,
  • семейное положение.

Можно также выделить антимотивы — барьеры, препятствующие путешествию. К их числу стоит отнести стоимость турпродукта, дефицит времени, ограничения по здоровью, жизненный цикл семьи, дефицит интересов, страх и безопасность.

В зависимости от тех или иных мотивов путешествия, а также способов организации поездки можно различным образом классифицировать туристов:

  • организованный, вливающийся в массу людей;
  • массовый турист, пользующийся услугами турфирм по заранее спланированным турам;
  • индивидуальный турист, использующий туристическую инфраструктуру, но самостоятельно организующий свою поездку;
  • турист-исследователь, путешествующий преимущественно с познавательными целями;
  • турист-бродяга, у которого отсутствует фиксированный маршрут и который привык рассчитывать только на себя.

Исторические страсти накануне рождения Рубенса.

Нидерланды. Север и юг, протестанты и католики, Голландия и Бельгия... 16 век.

В 1576 году грабежи и бесчинства обрушились на богатейший город Нидерландов - Антверпен, продолжались больше недели; половина города была сожжена; на улицах лежали горы трупов.

Все, кто до тех поддерживали испанцев, дружно восстали против них; собравшиеся в Генте Генеральные Штаты 17 провинций заключили соглашение с целью изгнания испанских войск. Однако вскоре выяснилось, что уход испанцев не остановил распрей: ведь настоящей причиной войны была вражда между протестантами и католиками. Католики южных провинций объединились и выступили против протестантов вместе с вернувшимися испанскими войсками. Новый испанский наместник Александр Фарнезе вернул южным провинциям самоуправление и шел на всевозможные уступки - лишь бы они остались верными католической церкви и испанскому королю. Так начиналась Бельгия.

Северные протестантские провинции объединились для борьбы с испанцами и в 1581 году объявили о низложении Филиппа II; так было положено начало новому государству, республике Соединенных Провинций или Голландской республике (Голландия была крупнейшей провинцией Севера).

Нидерланды распались на государство протестантов и государство католиков - и к такому же распаду была близка Франция; здесь тоже воевали между собой "Протестантская уния" и "Католическая лига". Это было время всеобщей войны, голода и чумы - время, когда со всей силой заявило о себе новое Сжатие: за прошедшее столетие население Европы возросло почти вдвое и снова достигло рокового рубежа времен Черной Смерти. Чума и голод обрушились не только на объятые войной Францию и Нидерланды, но и на Испанию: сражаясь с голландцами и турками, король Филипп перенапряг силы своей страны и обременил народ налогами; спасаясь от непомерных податей, крестьяне бросали свои дома и уезжали за океан - в Америку.

В Англии озлобленные голодом бедняки нашли себе новое ремесло - морской разбой. Сначала они нападали на рыбачьих баркасах на проходившие через Ла-Манш корабли; потом, завладев большими судами, стали плавать к испанскому побережью и захватывать каравеллы, нагруженные американским серебром. Разбойничье ремесло оказалось столь выгодным, что вскоре им занялись купцы и дворяне; складываясь, они снаряжали целые флотилии, которые уходили к берегам Америки. В 1578 году пиратский капитан Френсис Дрейк нашел дорогу в Тихий океан, ограбил порты на перуанском побережье и захватил корабли, перевозившие серебро с американских рудников. Добыча Дрейка вдвое превысила годовые доходы британской казны; королева Елизавета, получив свою долю прибыли, произвела пирата в рыцарское звание и удостоила его невиданных почестей. После успеха Дрейка началась эпоха пиратства. Из портов Англии одна за другой выходили пиратские эскадры с десятками кораблей и тысячами моряков; пираты высаживались на берегах Америки и штурмовали города испанских поселенцев.

В Европе, тем временем, продолжалась война между католиками и протестантами. Голод и военное разорение привели к тому, что в городах начались восстания бедноты; рабочие и ремесленники захватили власть в городах Фландрии, в Антверпене, Генте и Брюгге; волнения перебросились во Францию и достигли Парижа; в 1585 году Парижская коммуна заявила о самоуправлении Парижа и создала собственную армию. Ремесленники Фландрии восстали под знаменем Кальвина и новой веры, но Вильгельм Оранский не хотел вступать в союз с городскими бедняками и не оказал никакой помощи, когда испанская армия осадила Антверпен. Испанский командующий Александр Фарнезе окружил огромный город линиями траншей и земляных укреплений; поперек реки Шельды была возведена плотина, закрывавшая доступ к морю. Антверпенцы безуспешно пытались прорвать плотину с помощью плавучих батарей и "адских машин" - но, в конце концов, голод вынудил их капитулировать. Фарнезе согласился на мягкие условия капитуляции и оставил городу самоуправление, но голландцы воспользовались моментом, чтобы закрыть находившееся в их руках устье Шельды - таким образом, они перекрыли судам дорогу в Антверпен. Собиравшиеся в гавани Антверпена торговцы со всей Европы были вынуждены искать другого пристанища - и новым центром европейской торговли стал Амстердам, столица Голландии.

Незадолго до падения Антверпена один католик, под влиянием иезуитов решивший отдать жизнь за веру, тремя выстрелами из пистолета убил Вильгельма Оранского. Голландцы оказались в тяжелом положении; у них не было ни опытных полководцев, ни армии, способной справиться с прославленными испанскими ветеранами. Однако Голландия представляла собой остров, окруженный протоками Рейна, а на Рейне господствовал голландский флот - поэтому исход войны должен был решиться в морских сражениях.

(С. А. Нефедов. История нового времени)

"Церковь Рубенса" из Антверпена

или "Езувицкая церковь из юрнала" :-) - это я всё об Антверпенеразмышляю и вспоминаю.

Литература (почитать) : Походный журнал 1717 года: Юрналы 1717-го года. СПб., 1855.

Обстоятельный журнал о вояже (или о путешествии) его царского величества, как ис Копенгагена поехал и был в Галандии, во Франции и в протчих тамошних местах, и что там чинилось // Гистория Свейской войны: Подённая записка Петра Великого / Сост. Т.С. Майкова. Вып.1. М: Круг, 2004.

Ронин В. Прогулки по Антверпену: Историко-культурный путеводитель. Антверпен: Benerus, 2009.

Первым вечером:

И вторым днём:

Это церковь Св. Карло Борромео (Sint-Carolus BorromeusKerk) в Антверпене (Hendrik Conscienceplein 6, 2000 Antwerpen) - "главная церковь Рубенса".

Справочное: построена в 1614–1621 годах иезуитами в честь основателя ордена Игнатия Лойолы как символ торжествующего католицизма. Пропорции фасада: высота=ширина=33,2 метра (ах, почему ж не 33,3?!?!)) Высота башни-колокольни 58 м.

Она может рассматриваться как архитектурное и художественное воплощение Контрреформации. Монастырская - к церкви примыкала резиденция иезуитов, тогда штаб-квартира ордена в Южных Нидерландах. Построена монахами-иезуитами в стиле барокко частично по эскизам Рубенса.  Рубенс и молодой тогда Антон Ван Дейк создали также 39 плафонных полотен, которые погибли в большом пожаре в 1718 году.

Из "Юрнала" Петра I за 1717 год: «Апрель. В 1-й день. По утру рано, а имянно в 8-м часу, ездил на биржу и потом в езувицкую церковь, которая зело богатаго здания здания и украшения в мраморах, а паче в живописных самых лутчих письмах».

Дополнения из Обстоятельного журнала о вояже (апрель 1717, готовил подьячий И.Ю. Юрьев) «<...> его величество был <...> в езувицком другом кляшторе смотрел церквы, которая зело богатого здания и украшения в мраморах, а паче в живописных лутших писмах».

Петру повезло застать эту «главную церковь Рубенса» и «мраморный храм, восьмое чудо света» ещё во всей её красе, т.е. до пожара 1718 года. Как видим, царь оценил качество живописи.

Местная газета Relations Veritables писала, что «Его Величество был в церкви отцов-иезуитов, коей восхищался, побывал в библиотеке и прогулялся по саду».

В 1773 году орден иезуитов был упразднён, тут устроили школу - родоначальницу местного университета, а церковь в 1779 году переименована в честь безвестного теперь итальянского кардинала и святого Карло Борромео.

А теперь описание немецкого специалиста:

"Самая величественная церковь в стиле фламандского раннего барокко – это иезуитская церковь в Антверпене, построенная иезуитами Петером Гуйссенсом и Франсуа Агильоном между 1614 и 1621 г.г. Сгоревшая в 1718 г., она была восстановлена по старым проектам. Её изумительно широкая лицевая сторона, на всем протяжении двухэтажная, внизу тосканская, вверху ионическая, имеет над средним нефом еще третий коринфский этаж, увенчанный неспокойным треугольным фронтоном, и с обеих сторон ограничена отдельными низкими, с высокими куполами, башнями с лестницами. Четырёхгранная внизу, восьмисторонняя вверху главная башня за нишей хора, легко и богато расчлененная, увенчана благородным куполом и считается одной из прекраснейших всей эпохи ренессанса и барокко. Внутри тосканские колонны разделяют церковь на три нефа. Над боковыми нефами тянутся эмпоры, отделенные от широкого среднего нефа ионическими колоннами". (слова Карла Вёрмана (1844—1933, искусствоведа, профессора Дюссельдорфской художественной академии) в книге ”История искусства всех времён и народов” главу “Бельгийское зодчество XVII столетия”).

Двери после пожара (обновлены в 1721 году, автор - Ян Питер ван Бауршайт Старший - Jan Pieter van Baurscheit):

Займусь дверями теперь.

16 век, фламандская живопись, "картина маслом"!

Историй и исскуство(с)ведений копилку пополняя, записываю интересные факты (из книги Лекуре "Рубенс. Король живописцев или живописец королей?"):

«Около 1500 года почти все композиторы относили себя к фламандской школе, вызывая законное восхищение своим талантом и самобытностью своих произведений», — писал Якоб Буркхардт. Наиболее известный из них, Адриан Вилларт, родившийся во Фландрии в 1480-м и скончавшийся в Венеции в 1562 году, в течение более чем 30 лет исполнял обязанности маэстро при соборе Сан Марко. Именно ему принадлежит честь изобретения полифонического исполнения хоровой музыки, которая в дальнейшем стала «основной характеристикой венецианской школы, связанной с именем Габриэли».

Весь XV и начало XVI века прошли под знаком фламандского превосходства над Италией. Здесь возродили письмо маслом, произведя революцию в живописной технике, здесь создали свой оригинальный стиль, основанный на отточенном рисунке и бледной цветовой гамме, который затем итальянцы с блеском использовали в технике фрески.

Художники того времени цветовую палитру заимствовали непосредственно у природы: киноварь, кадмий, ляпис, свинцовые белила, кармин, золото. Краски они использовали в чистом виде, меняя только количество пигмента для светлых и насыщенных тонов. В силу того, что работать художникам приходилось с разнообразными природными веществами, а также оттого, что дух Средневековья еще не успел выветриться окончательно, их нередко сравнивали с алхимиками, которые в клубах пара, поднимавшегося от бурлящих адских смесей, бились над превращением свинца в золото. Следует признать, что до самого наступления эпохи барокко художники и в самом деле выполняли все эти действия: варили, плавили, смешивали, однако на этом их сходство с тружениками оккультных лабораторий и заканчивалось. Величайшее открытие фламандцев, которым пользуются до сих пор, — употребление в качестве связующего льняного масла, — свершилось скорее волей случая, нежели методом науки или силой волшебства.

Историки выяснили подробности этого события. Льняное масло было известно еще в античности, однако оно сохнет очень долго. Постепенно художники стали отдавать предпочтение яичному белку, воде или камеди, благодаря которым работа пошла быстрее, хотя существенно пострадала долговечность красок. В 1420 году, за полсотни лет до рождения Микеланджело, в Брюгге, в мастерской ван Эйков, родилась идея вернуться к льняному маслу, изменив только способ его приготовления. Вернее будет предположить, что мастера просто-напросто не знали, как готовили масло древние. Они поставили его кипятить, и, когда им показалось, что масло достаточно загустело, сняли его с огня. Так, полуслучайно, им удалось вернуть в технику живописи универсальный растворитель и к тому же улучшить его, потому что приготовленное новым способом масло сохло быстрее. Еще полужидкие краски на льняном масле наносились на холст, смешиваясь с другими, что позволяло получить множество оттенков и нюансов цвета. Открылось и еще одно замечательное свойство масла. Если накладывать непрозрачную пасту из масла и пигмента слоями на предварительно легко загрунтованный холст (например, водой), то получается эффект прозрачности и глубины. Это открытие скоро заметили и итальянцы, возмечтавшие им воспользоваться.

И уже Микеланджело открыто признавал, что помимо итальянской школы существует и школа фламандская, с которой нельзя не считаться. Он понимал, что невозможно не отдать должного традиции столь же глубокой, как и та, к которой принадлежал он сам и без достижений которой успехи его собственной школы задержались бы со своим появлением.

Искусство во Фландрии начало оформляться еще во времена Средневековья. Первыми художниками стали здесь миниатюристы, создававшие иллюстрации для священных книг — Библии и часословов. Их рисунки отличались точностью линий, краски они предпочитали яркие, что в целом немного напоминало византийский стиль. Первоначально в роли художников выступали монахи, но постепенно к этому искусству начали приобщаться и мастера-миряне. Феодальные князья и члены богатых аристократических фамилий желали иметь свои собственные церковные книги. Монастыри уже не справлялись с заказами, и тогда появились мастерские, в которых иллюстрированием священных текстов занялись светские ремесленники. Так линия рисунка держит цвет, так свинец в витраже держит окисленное стекло.

Возникновение типографий поставило под угрозу труд иллюстраторов. Тщательность, с какой они вручную разрисовывали каждую буквицу, каждый орнамент, тормозила массовое распространение книг со священными текстами. Печатники же имели в своем распоряжении технику репродукции гравюр на дереве, известную еще в Средние века. Наконец, изобретение Гутенберга в корне изменило характер труда иллюстраторов, подготовив наступление эры нового искусства. Иллюстрация перестала служить дополнением к тексту и обрела самостоятельную ценность. Князья и остальная аристократия поняли, что хорошая «картинка» может не только украшать молитвенник, но и доставлять чисто эстетическое удовольствие. Иллюстратор, прежде строго ограниченный рамками Священного Писания, не допускавшего никакой инициативы, отныне мог дать полную волю своему воображению. Отказавшись от службы исключительно во благо Церкви, мастера обратили свои взоры к земной власти. Иллюстрация как жанр отделилась от книги не только содержанием, но и формально. Так родилась миниатюра. Изменились и сюжеты. Если раньше художники изображали исключительно события, описанные в Евангелии, то теперь в их работах нашли отражение и смена времен года, и любовные приключения сеньоров. Воспитательную функцию иллюстрации в это же самое время приняли на себя заалтарные картины, которыми прихожане могли любоваться в церквах. Именно тогда, в XIV веке, появились первые деревянные панно. Этот момент и стал началом рождения собственно фламандской живописи.

И с точки зрения техники, и с точки зрения художественной выразительности она явилась логическим продолжением миниатюры. Интенсивная цветовая палитра, мистические мотивы и «послушное следование природе» — вот те главные характеристики, которые составили ее ядро и вызвали позже саркастическую насмешку Микеланджело. Фламандская живопись одновременно натуралистична и антропоцентрична, в равной мере внимательна к рисунку и к цвету. Бог, человек, твари Божьи и создания рук человеческих — вот то заповедное поле, с которого начался ее расцвет.

Истоки фламандского изобразительного искусства связаны с тремя именами. Братья ван Эйки (Хуберт и особенно Ян), Робер Кампен — Флемальский мастер и Рогир ван дер Вейден творили при дворе бургундских герцогов. Владетельные князья всей Фландрии, они опекали живописцев, а богатством и пышностью своего двора превосходили итальянских суверенов эпохи Возрождения. Каждый из этих мастеров отличался индивидуальной манерой, которую кратко можно охарактеризовать следующим образом: «описательная изысканность» у ван Эйков, экспрессия и накал чувств у Рогира ван дер Вейдена, драматизм у Кампена... Никто из них не принадлежал ни к одной из местных гильдий, этих братств, существовавших как ячейки фламандского общества, внутри которых художники творили сообща в ущерб индивидуальному стилю. Но трем названным выше авторам удалось сохранить оригинальность манеры.

Вернулась из города Рубенса. Пополняю "библиотеку".

Вернулась из города Рубенса. Пополняю "библиотеку".

Итак, после домашней библиотеки Рубенса - домой, в "библиотеку", о Рубенсе читать.

В Антверпене (позавчера) первым делом отправилась домой к Рубенсу. Там зашла в библиотеку (его, Рубенса, домашнюю). Интересно!

Read More

Навеяно Антверпенским путешествием.

Антверпен, собор. Тёмное дерево, фигурка вороны. Что главное в путешествиях - не "проворонить" малого, но очень значительного. Неожиданного даже. И вот с чего хотела бы начать рассказывать про Антверпен: такие вот слова историка-искусствоведа читала накануне, перед поездкой: "схватывать и воспроизводить природу и жизнь с сильным и стремительным воодушевлением, а в декоративном смысле с настроением".

Read More

Моя личная "пинакотека"

"Памятник этот, красующийся в нарочно выстроенном для него дорическом мавзолее в Шарлоттенбурге и представляющий красавицу-королеву покоящуюся безмятежным сном, отличается высоким изяществом и вместе с тем естественностью и непринужденностью позы, выразительностью милого лица, вкусной укладкой драпировок и мастерским резцом".

Какие слова! Какой автор! Какой Словарь! Ах, зачитываюсь, упиваясь словами, описанием "просто-напросто" памятника. Вкусная укладка драпировок!!! Как хорошо я себе это представляю.

Так вот, это всего лишь из "энциклопедического словаря" - конечно, Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. Автор слов и статей по искусству: Андрей Иванович Сомов (1830-1909), русский искусствовед и музейный деятель, Санкт-Петербург. Почётный вольный общник петербургской АХ (с 1871). Редактор «Вестника изящных искусств», старший хранитель Эрмитажа (с 1886). Член-учредитель Общества русских аквафортистов. И вот что про него самого написано в Словаре:

"Сомов (Андрей Иванович) — любитель искусства и писатель по его части, род. в 1830 г., получил образование в СПб. ларинской гимназии и унив. по физико-математич. факультету, в бытность гимназистом посещал классы СПб. рисовальной школы для приходящих, а затем учился рисованию и живописи у академика Будияна. По окончании университетского курса, в 1854 г., занимался преподаванием математики в частных домах и пансионе Г. Эмме, в 1855—59 гг. преподавал физику в Горном институте, а в 1858—59—в офицерских классах Морского кадетск. корпуса. В 1859—62 гг. печатал в «Журн. Мин. Пут. Сообщ.» свой перевод с итал. языка на русский классического сочинения Галилея: «Разговоры и доказательства относительно законов движения», снабженный предисловием и примечаниями (труд, оставшийся недопечатанным). Не чувствуя, однако, особенной любви к математике и предаваясь мало-помалу влечению к искусству, он вскоре бросил карьеру педагога и стал изучать историю художеств, интерес к которой усилили в нем многократные поездки в чужие края, где он имел возможность близко знакомиться с памятниками живописи и других отраслей искусства".

В описаниях биографий художников этот замечательный автор использует словосочетания "поездка в чужие края". Это так необычно... И про пинакотеку статья имеется, интересная, а как же!

"Пинакотека (Πινακοθήκη — хранилище картин) — у древних греков помещение, в котором хранились живописные изображения, составлявшие вотивное приношение богам. В Афинах такое помещение находилось в левом крыле акропольских пропилеев. У римлян П. называлась в их домах комната при входе в атрий, украшенная картинами, а также статуями и др. художественными предметами, которыми особенно дорожил хозяин. В настоящее время слово П. нередко употребляется в значении «картинная галерея». Старейшие из таких галерей, или П., существующих ныне в Европе, произошли по большой части из так наз. «кунсткамер», которые еще в XVI в. стали заводиться при королевских, герцогских и княжеских дворцах. Соперничая друг с другом в показном интересе к науке и искусству, владетельные особы и члены их фамилий собирали в эти музеи всякого рода редкости — экзотические естественноисторические предметы, образцы необычайной «игры природы», замечательные изделия из камня, металлов, слоновой кости и пр., дорогое старинное оружие и утварь, скульптурные произведения и, наконец, картины. Последние мало-помалу начали выделяться в отдельные коллекции, для размещения которых отводились особые залы или строились специальные здания. Подражая примеру королей и принцев, богатые и знатные люди устраивали у себя кабинеты и галереи картин; муниципалитеты больших городов также учреждали их для своих граждан и для путешественников. Но при составлении подобных коллекций долго преследовалась единственно цель скопить возможно большее количество знаменитых произведений живописи, хотя бы они принадлежали одному и тому же мастеру, без заботы о том, чтобы рядом с этим мастером были представлены менее значительные в сравнении с ним его предшественники и последователи и вообще художники второстепенные. Только со второй половины текущего столетия взгляд на назначение картинных галерей существенно изменился: на них стали смотреть как на музеи, долженствующие не столько удивлять драгоценностью красующихся в них памятников живописи, сколько давать наглядное понятие о постепенном ее развитии, об истории ее школ, обо всех, по возможности, представителях этой отрасли искусства, великих и некрупных, если только в их произведениях отразились художественное направление данного времени и дух эпохи. К сожалению, случаи для пополнения коллекций недостающими им картинами, частые в конце XVIII и начале XIX ст., представляются все реже и реже; тем не менее, благодаря стараниям ученых администраторов многих публичных галерей и денежным пожертвованиям правительств и частных лиц галереи эти перестали удовлетворять простому любопытству и сделались источниками поучения, центрами, около которых сосредоточиваются и из которых исходят важные исследования по истории живописи. Успешнее всех других стремится к этой цели Берлинская галерея, самая юная между германскими. Хотя еще великий бранденбургский курфюрст и затем прусские короли Фридрих I и Фридрих Великий покупали картины и получали их в наследство, однако они были рассеяны по их дворцам и не могли составить значительной и блестящей коллекции; вообще, сто лет тому назад Пруссия была одной из самых бедных стран в отношении произведений искусства. Основание галерее положено Фридрихом-Вильгельмом III, который повелел сделать для нее выбор лучших картин из числа украшавших берлинский, потсдамский и шарлоттенбургский дворцы и присоединил к ним две большие коллекции, приобретенные в 1815 и 1821 гг. от английского негоцианта Солли и от наследников Джустиниани в Париже. Образовавшаяся таким образом галерея была в 1830 г. открыта для публики в верхнем этаже нововыстроенного музея (ныне Altes Museum). После того она пополнялась новыми приобретениями, которые, однако, были не особенно важны и ценны до тех пор, пока политические события 1870—71 гг. не превратили Берлин в столицу германской империи и разбогатевшему прусскому правительству не открылась возможность жертвовать крупные суммы на покупки для галереи. С этого времени не проходит ни одного года, чтобы она не приобретала по нескольку картин, чем-либо замечательных, а главное — нужных для пополнения ее пробелов. Особенно важный вклад в нее доставила в 1873 г. покупка сюермондтской коллекции. Теперь в галерее насчитывается свыше 1240 номеров. Лучше всех других живописцев представлены в ней итальянцы, предшествовавшие Рафаэлю, мастера старонемецкой и нидерландской школ, Рембрандт, Ф. Гальс, Рубенс, Я. Рюисдаль, Д. Тенирс и нек. др. голландцы и фламандцы. Галерея посвящена исключительно картинам, писанным ранее начала нынешнего столетия. Для произведений новейшей живописи существует в Берлине другой музей, известный под названием Национальной галереи, несмотря на то, что в нем, кроме немецких живописцев, фигурируют и иностранные художники. Национальная галерея основана в 1831 г., помещается в роскошном, выстроенном для нее здании и также постоянно увеличивается новыми приобретениями. Самый богатый музей живописи в Германии, а может быть, и в целой Европе — всесветно известная Дрезденская галерея. ... В числе немецких городов, владеющих картинными галереями, первое место после Дрездена занимает Мюнхен. В нем — два обширных правительственных учреждения этого рода: Старая П. (Alte Pinakothek), в которой хранятся произведения старинных школ живописи, и Новая П. (Neue Р.), назначенная для картин новейших немецких художников. Ядро старой П. составили картины, собранные баварскими принцами еще в XVI и XVII ст., прежняя Дюссельдорфская галерея, перевезенная в Мюнхен в 1805 г., и собрание Буссере, приобретенное в 1827 г. Затем король Людвиг I во все время своего царствования не переставал пополнять ее при всяком удобном случае. П. помещается в прекрасном здании, воздвигнутом в 1826—36 гг. по проекту Л. Кленце, и заключает в себе более 1400 картин. Итальянская живопись до эпохи Рафаэля представлена в ней очень слабо; он сам является не особенно блестящим, да и следовавшие за ним итальянцы по большей части недостаточно важны и характерны. Зато чрезвычайно хороши художники старонемецкой и нидерландской школ (кельнские мастера, Дюрер, Гольбейн Ст., Р. в.-д.-Вейден, Мемлинк, Д. Боутс, Г. Давид и пр.). Нигде нет такого, как здесь, количества картин Рубенса, достоинством которых мюнхенское собрание вообще уступает только антверпенскому и венскому. Весьма хороши также Ван-Дейк, некоторые другие фламандцы, Рембрандт и главные корифеи голландской школы. Из испанцев удовлетворительнее прочих представлены Мурильо и Рибера. Что касается до новой П., то она очень любопытна для истории хода немецкой, преимущественно баварской живописи в настоящем столетии. ... В довершение обзора европейских П. необходимо бросить взгляд на подобные хранилища в России. Заговорив о них, мы были бы должны остановиться прежде всего на императорском Эрмитаже, как самом большом из художественных музеев в нашем отечестве и составляющем его гордость перед целым миром; но Эрмитажу будет посвящена в настоящем Словаре особая статья. ... В сравнении с Петербургом, Москва очень бедна старинными картинами западноевропейской живописи. Такие картины поодиночке и маленькими партиями встречаются в некоторых домах богатых москвичей, но в городе нет ни одной порядочной коллекции, в которой публика могла бы наглядно изучать мастеров этой живописи. Наибольшая картинная галерея — большого кремлевского дворца — составлена из сомнительных или плохих оригиналов и копий, происходящих из складов петербургского Эрмитажа. Подобного же происхождения и иностранная часть галереи Московского публичного музея; в числе ее старинных картин есть несколько недурных нидерландских, но вообще эта часть слаба и вдобавок по ограниченности денежных средств музея находится в очень неприглядном, запущенном виде. Несравненно богаче Москва произведениями отечественных живописцев. Очень любопытна их коллекция в том же публичном музее; она образовалась преимущественно из картин бывшей галереи Ф. Прянишникова, купленной от его наследников и пожалованной музею импер. Александром II; особые залы занимают в музее знаменитое произведение А. А. Иванова: «Явление Мессии народу», также дар этого государя, и множество изготовленных для нее эскизов и этюдов. Но самую главную достопримечательность Москвы для художественных людей составляет обширная галерея русских картин, собранная братьями П. М. и С. Третьяковыми и пожертвованная первым из них в вечную собственность города. Здесь представлены решительно все живописцы, игравшие более или менее важную роль в истории нашего искусства с самого основания Академии художеств по настоящее время, и притом представлены по большой части в лучших образцах своей работы, так что перед посетителем галереи раскрывается полная и яркая картина постепенного развития русской школы, сменявшихся ее направлений и современного ее состояния; последнее обрисовывается тем ярче, что еще здравствующий основатель галереи, П. М. Третьяков, доныне продолжает приобретать для нее лучшие произведения наших художников, едва эти произведения выходят из их мастерских. За исключением обеих своих столиц, Россия пока не изобилует галереями; из существующих в ее провинциях можно указать только на гельсингфорскую, в местном Атенее (картины голландской и фламандской школ, современные финляндские и вообще скандинавские художники), на небольшую городскую в Риге, на еще менее значительные в Харькове при университете и Саратовскую при Радищевском музее и на коллекцию старинных, преимущественно нидерландских картин, принадлежащую Б. И. Ханенке, в Киеве.

Исторически-энциклопедически о Германии

Самое начало (до 15 века) - источник.

I. Исторический очерк. Первобытнообщинный строй. Археологические данные свидетельствуют, что на территории Г. человек появился за 500—300 тыс. лет до н. э., в эпоху нижнего палеолита (см. Гейдельбергский человек). В Южной Г. обнаружены останки неандертальца. В переходный период от палеолита к неолиту племенами первобытных рыболовов и охотников были освоены северные районы Г., покрытые прежде ледником. В 3—2-м тыс. до н. э. племена, населявшие территорию Г., занимались уже не только рыболовством и охотой, но и скотоводством и земледелием. К началу 1-го тыс. до н. э. относится появление на территории Г. железных орудий, применявшихся наряду с бронзовыми. В этот период на части территории Г. были распространены археологические культуры лужицкая и гальштатская, которую сменила латенская. Заселившие большую часть территории Г. племена германцев в конце 1-го тыс. до н. э. столкнулись с Римским государством. Неоднократные попытки Рима завоевать Г. к востоку от Рейна были безрезультатными (в состав Римского государства была включена в конце 1 в. до н. э. лишь небольшая часть территории Г. по левому берегу Рейна).

К 4 в. в результате передвижений и смешений племён возникли новые племенные образования германцев, часть из которых в 4—6 вв., в период т. н. Великого переселения народов, заняла территорию Западной Римской империи. В Г. прочно осели алеманныбавары, вост. франкисаксы, тюринги, фризы.

Г. в раннефеодальный период (6—11 вв.). Формирование феодальных отношений происходило в Г. преимущественно на базе разложения первобытнообщинного строя и было ускорено франкским завоеванием. Франки подчинили в 6—8 вв. всю территорию Г., вошедшую т. о. в состав Франкского государства. Завоевание сопровождалось распространением христианства. Наряду с крупным землевладением знати и верхушки общинников появилась королевская и церковная земельная собственность. Началось подчинение свободных крестьян. В правление Каролингов (с середины 8 в.) в Г. всё более перемещался политический центр Франкского государства. С распадом империи Каролингов (см. Верденский договор 843) территория Г. вошла в Восточно-франкское королевство, что положило начало государственному обособлению германских областей. Завершение этого процесса произошло после избрания королём «восточных франков» маркграфа Арнульфа Каринтийского (правил в 887—899), с прекращением в Г. династии Каролингов (911) и, наконец, с избранием в 919 германским королём саксонского герцога Генриха I (правил в 919—936), основателя Саксонской династии, правление которого было важным этапом формирования германского раннефеодального государства. Первоначально территория этого государства простиралась между Рейном, Эльбой и Альпами, включая 4 племенных герцогства: Саксонию, Франконию, Алеманнию (Швабию) и Баварию; в 870—80 были присоединены Лотарингия (окончательно в 925) и Фризия (Фрисландия).

В германском раннефеодальном государстве происходил рост крупного феодального землевладения, масса крестьян вовлекалась в личную и поземельную зависимость от феодальных собственников. Однако этот процесс протекал в Г. сравнительно медленно и неравномерно. В Саксонии и альпийских областях свободное крестьянское землевладение сохранялось до конца 11 в. В отличие от ряда стран Западной Европы того времени, уже вступивших в стадию феодальной раздробленности, Г. представляла ещё относительно единое государственное целое, и королевская власть обладала значительной силой. Сохранялась в том или ином виде раннефеодальная система судебно-административного устройства (с делением на графства и сотни), существовала общегосударственная военная организация с обязательной военной службой всех свободных людей и военной повинностью вассалов в пользу короля. Главную опасность для единства государства представляли племенные герцоги.

Оттон I (правил в 936—973) успешно вёл борьбу с сепаратизмом герцогов, пытаясь превратить их в должностных лиц государства. Основной опорой короля стал епископат. В объединительной политике первых королей Саксонской династии значительную роль играл и внешний фактор — отражение нападений кочевников-венгров, а также норманнов. С венгерской опасностью было покончено в результате победы на Лехе (955). Нормандские набеги прекратились только в начале 11 в.

Германское феодальное государство само переходит к завоевательной политике. На В. главным объектом захватов были земли полабских славян. При Оттоне I были подчинены племенные союзы бодричей, лютичей и сербо-лужичан, на территории расселения которых были созданы немецкие марки. Однако в результате успешных восстаний 983 и 1002 лютичи и бодричи освободились от власти захватчиков. В 951 Оттон I подчинил Северную Италию; в 962 он занял Рим и был коронован римским папой, получив титул императора. Этим было положено начало «Священной Римской империи» и систематическим грабительским походам германских королей в Италию. В 1032—34 к империи было присоединено королевство Бургундия (Арелат); в вассальную зависимость от империи попала Чехия.

Г. в период развитого феодализма (конец 11—конец 15 вв.). К концу 11 в. всё население Г. было втянуто в феодальные отношения. Начинается интенсивный рост феодальных городов. Некоторые из них на Рейне и Дунае (Кельн, Майнц, Вормс, Страсбург, Аугсбург) возникли на месте старых римских укреплений, большинство — из новых средневековых ремесленных и торговых поселений. Первоначально города находились в полной вотчинной зависимости от своих сеньоров — епископов, светских феодалов или короля. В ходе революционного коммунального движения (начавшегося в Г. восстаниями в рейнских городах: Вормсе, 1071, Кельне, 1074, и др., и продолжавшегося вплоть до 13—14 вв.) многие города добились освобождения от власти сеньоров, самоуправления (различного по своему объёму и характеру), личной свободы горожан («Городской воздух делает свободным» — гласила немецкая пословица). Наибольшую самостоятельность получили вольные имперские города (которыми стали и некоторые епископские города); к концу 15 в. их было более 80. Большую зависимость от сеньоров сохранили земские (княжеские) города.

С середины 11 в. в Г. усиливается политическая децентрализация. Крупные феодалы, приобретая всю полноту судебно-административной власти, создавали замкнутые владения. Императоры Франконской династии (1024—1125) пытались бороться с этими тенденциями, опираясь на рыцарей и министериалов, а в некоторых случаях и на города, но вместе с тем они шли на дальнейшие уступки земельным магнатам, чтобы иметь их поддержку в итальянской политике и в борьбе с папством. Конрад II (правил в 1024—39) и Генрих III (правил в 1039—56) держали под своей властью немецкий епископат и господствовали над папской курией, но во 2-й половине 11 в. папство, используя феодальные смуты в Г., освободилось от этой зависимости. Попытка Генриха IV (царствовал в 1056—1106) собрать и укрепить королевский домен в Саксонии и Тюрингии вызвала Саксонское восстание 1073—1075, в котором противоречиво переплелись интересы местной знати с интересами свободных и зависимых саксонских крестьян. Папа Григорий VII, выступивший с притязаниями на политическое господство в феодальном мире, повёл ожесточённую борьбу с Генрихом IV за право назначать в империи епископов и аббатов, которое находилось в руках императора. В т. н. споре за инвеституру между империей и папством (с 1076) часть немецких князей, стремясь к ослаблению центральной власти в Г., поддержала папство. В результате длительной и упорной борьбы, окончившейся только в 1122 компромиссным Вормсским конкордатом, в Г. усилилась самостоятельность церковных и светских князей.

Императоры династии Штауфенов (1138—1254), видя невозможность укрепить власть над немецкими князьями с помощью внутригерманских сил, пытались создать базу своего могущества в Италии. Фридрих I Барбаросса (правил в 1152—90) задался целью подчинить города Северной Италии, чтобы сделать их объектом постоянной фискальной эксплуатации. Но Ломбардская лига итальянских городов нанесла ему в 1176 поражение при Леньяно и заставила отказаться от этих попыток.

В то время как императоры вели войны в Италии, некоторые немецкие князья, особенно саксонские, под видом крестовых походов против язычников завоёвывали земли славян и др. народов за Эльбой и в Прибалтике. Генрих Лев захватил земли бодричей, где было основано подвассальное герцогство Мекленбург (1170), Альбрехт Медведь —земли лютичей, составившие ядро маркграфства Бранденбург. В 13 в. орден меченосцев захватил земли ливов и эстов, Тевтонский орден — земли пруссов. Территория Г. на В. увеличилась вдвое. Здесь возникали крупные самостоятельные княжества. Экспансия на Восток («Дранг нах Остен») ещё больше изменила соотношение сил в герм. феодальном государстве в пользу князей и способствовала дальнейшему его дроблению. Завоёванные земли заселялись нем. колонистами, местное население насильственно онемечивалось.

Развернувшаяся в конце 12—начале 13 вв. борьба за престол (Филипп Швабский из династии Штауфенов и Оттон IV из рода Вельфов) была использована папой Иннокентием III для нового вмешательства папства в германские дела и фактического подчинения Г. Восстановивший с помощью папы свои права на престол Фридрих II Штауфен (правил в 1212—50) был одновременно императором и сицилийским королём. Он стремился прежде всего укрепить власть над Южной Италией и Сицилией. Чтобы получить «свободу рук» в своей имперской политике в Г., он шёл на уступки князьям, способствуя укреплению их территориальных владений. В 1220 князьям церкви была предоставлена привилегия, гарантировавшая неприкосновенность их владений и закреплявшая за ними всю юрисдикцию в епископских городах. В 1231—32 привилегии получило сословие светских князей. В борьбе с северо-итальянскими городами, папами, их союзниками Штауфены потерпели поражение, их род был истреблен. В период междуцарствия (1254—73) в стране господствовала феодальная анархия. Города, объединяясь в союзы (Рейнский союз городов, основан 1254, и др.), сами пытались обеспечить безопасность торговли, добиться установления «Земского мира», прекращения состояния междуцарствия.

В то же время в Г. (как и в др. европейских странах того времени) в 13 в. имел место значительный экономический подъём. Во всех областях хозяйства распространялись товарно-денежные отношения, росло цеховое ремесленное производство: в городах по Рейну и на Ю.-З. — ткачество и обработка металлов, в Саксонии и Тюрингии — добыча железа и серебра. Северо-германские города, объединившиеся в Ганзу, сосредоточили в своих руках почти всю посредническую торговлю между германским побережьем, Скандинавией, Русью, Англией и Нидерландами. Рейнские и юго-западные города были втянуты в средиземноморскую торговлю. Но экономический подъём происходил в условиях прогрессировавшей феодальной раздробленности и обособленности отдельных районов страны и не привёл к её политическому объединению.

Рост товарно-денежных отношений вызвал значительные изменения в аграрном строе. Феодалы, стремясь увеличить свои доходы, переводили крестьян на натуральные и денежные оброки. Вместо прежней барщинной системы вводились новые формы организации хозяйства и эксплуатации крестьян, предполагавшие ослабление и ликвидацию личной зависимости. В целом в 13—1-й половине 14 вв. положение крестьян несколько улучшилось. В наиболее благоприятных условиях оказались немецкие колонисты в захваченных славянских областях, получившие наделы за сравнительно небольшие в первое время денежные и оброчные повинности в пользу местного князя и землевладельца. В худшем положении были крестьяне юго-западной Г., владевшие небольшими наделами за высокие оброки и отработочные повинности; здесь уже с конца 14 в. проявились первые признаки сеньориальной реакции.

Политическое развитие Г. с 13 в. характеризуется дальнейшим ростом территориальной раздробленности. Князья превратились в фактически независимых государей. Наибольшим могуществом пользовались курфюрсты, присвоившие право избрания короля (императора). Королевская власть сохраняла лишь очень ограниченные формальные права верховного сюзеренитета над территориальными князьями, связанными с ней лишь слабой вассальной зависимостью.

Императоры стремились сами стать крупнейшими территориальными князьями. Рудольф I Габсбург (правил в 1273—91) употребил свою власть для создания крупного наследственного владения, закрепив за своим домом Австрию и Штирию. Генрих VII Люксембург (правил в 1308—13) добился утверждения своей династии на чешском престоле. Возможность укрепить королевскую власть путём опоры на сильное оппозиционное движение (особенно горожан) против политики папской курии, развернувшееся в Г. в начале 14 в., была упущена королём Людовиком IV Баварским из рода Виттельсбахов (правил в 1314—47), возобновившим старую имперскую политику экспансии в Италию. Избранный курфюрстами на германский престол чешский король Карл I Люксембург (император Карл IV, правил в 1347—78) узаконил политическую раздробленность (см. Золотая булла Карла IV 1356). Высшая власть в империи признавалась за курфюрстами, имевшими право избирать короля (будущего императора) и решать важнейшие общегосударственные дела. Император не располагал действенными общеимперскими органами исполнительной власти и общеимперскими финансами (мог опираться только на свои фамильные владения). Общегерманским законодательным органом был рейхстаг, состоявший из курии князей и оформившейся позже курии имперских городов. Однако рейхстаг не являлся в подлинном смысле органом сословного представительства, а всецело зависел от князей. В то время как империя распадалась, в княжествах усиливалась местная централизация. Здесь сложились свои местные сословно-представительские учреждения — ландтаги, состоявшие из представителей земских сословий — дворян, духовенства и горожан.

Зачитываюсь и любуюсь иллюстрациями

Я простыла и у меня "читальный" режим. Об архитектуре вообще, средневековье, Германии и фахверке. Книги, книги, книги - старые и новые, толстые и тонкие, и даже огромные.

Вот как можно изображать старинную архитектуру.

Nuernberg дома Германии
Nuernberg дома Германии

Рисунок построек из Нюрнберга. Пополняя копилку интересного,читаю часто цитироемого мной интереснейшего (тамошнего, а оттого и немецкого) автора аргентинского происхождения Пабло де ла Рьестра - художника и историка. Его "Готическая архитектура немецких земель. Сущность немецкой готики" прекрасна!

"Готическая архитектура немецких земель"

"Готическая архитектура немецких земель"

"...немцы весьма почитают мессу и храмы и строят так много церквей, что, вспоминая, как в Италии относятся к мессе и сколько бедных церквей там пребывает в небрежении, я не могу не позавидовать этой стране... "

Read More

Сколько Дюссельдорфа во Флоренции?

Сколько Дюссельдорфа во Флоренции? Фрагмент экскурсии по знаменитой Галерее Уффици:

"Спускаемся на второй этаж… ЗАЛЫ 46-55 Маршрут продолжается в «синих» залах на втором этаже галереи, посвященным живописи художников-иностранцев 17-ого и 18-ого веков. Большинство картин, часто небольшого размера, написаны фламандскими и голландскими мастерами, искусство которых высоко ценилось семьёй Медичи. Их называли «мастерами тонкой кисти» из-за тщательно выписанных мельчайших деталей. Многие из произведений были приобретены Козимо III во время его путешествия по Голландии в 1668-1669 годах. Другая часть произведений, представленных здесь, были привезены Анной Марией Луизой Медичи по её возвращении из Дюссельдорфа во Флоренцию после смерти мужа Иоганна Вильгельма Пфальцского в 1717 году.

Голландские художники, которым протестанство запрещало изображение религиозных сюжетов, в основном писали портреты, натюрморты, пейзажи и бытовые сцены. Произведения фламандских мастеров из коллекции глубоко религиозной Анны Мании Луизы, наоборот, изобилуют библейскими сюжетами".

Найдено на сайте Uffizi.org - онлайн путеводителе по галерее Уффици, одному из самых знаменитых и старейших музеев Италии и мира. Очень интересно и толково, кстати, на том сайте!

"Стеклянный город..." По следам экскурсии.

Это я про Герресхайм опять. Ломала голову, выбирая начало. Удобнее и быстрее всего туда добираться через ж/д станцию, "неумытую" и с видом на руины фабрики.

Фабрика производила стекло, сейчас перестраивается в жилой квартал. 

Read More

Сказочник Жуковский (работал в Дюссельдорфе)

Начну издалека: Гримм, Перро, Жуковский. Сказки.

Одна, к примеру, сказка написана Жуковским в 1831  и впервые напечатана в журнале «Европеец», 1832, № 1 под заглавием «Сказка о спящей царевне». Жуковский русифицировал сказку, введя некоторые русские народные черты. Литературоведы говорят также, что...

...Источником для неё послужили публикации и литературные обработки западноевропейских — немецких и французских — сказок. Немецкую сказку под заглавием «Dornröschen» («Шиповник») опубликовали братья Гримм в указанном выше сборнике, а Жуковский напечатал перевод, озаглавленный «Царевна-шиповник», в журнале «Детский собеседник» (1826).

...Французский вариант сказки литературно обработал, под заглавием «La belle au bois dormant» («Красавица, спящая в лесу»), французский писатель Шарль Перро в своем известном сборнике «Contes de Fées» («Волшебные сказки»).

...Жуковский объединил оба варианта сказки и переложил их четырехстопным хореем с одними мужскими парными рифмами, то есть стихом, почти тождественным стиху пушкинских сказок «О царе Салтане», «О мертвой царевне», «О золотом петушке», где, однако, мужские парные рифмы чередуются с женскими.

Десятилетие спустя, уже в Германии, он много переводил и написал другую сказку, и там тоже - капельки крови и яблоки, и злая мачеха... Названа сказка ТЮЛЬПАННОЕ ДЕРЕВО - написана белым стихом, развязка необыкновенная:

Молчали; и у всех на сердце было Спокойно, как бывает всякой раз, Когда...

Жуковский неоднократно пересматривал и переделывал текст сказки, при этом он, по мнению специалистов, "ослаблял чисто сказочные черты стиля и усиливал религиозно-дидактический элемент рассказа, придавая последнему характер притчи, соответственно своим религиозным настроениям в последние годы жизни".

Можжевельник, миндальное или тюльпановое дерево? В рукописи произведение ошибочно озаглавлено «Миндальное дерево», Сказка и представляет собою переложение прозаического текста №47 из сборника братьев Гримм, Якова и Вильгельма, «Kinder und Haus Märchen» («Детские и домашние сказки»). В сказке «Von dem Machandelboom (Vom Wacholderbaum)» («О можжевеловом дереве») - текст у братьев "людоедский" ("Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел")... У Жуковского же дело обходится "неумышленным" убийством и неведением ("Отец родной не ведает о том"), чудесным погребением и превращением и потом - местью-карой.

А тюльпановые деревья в Дюссельдорфе есть, это не сказка!

А вот и сказка

Однажды жил, не знаю где, богатый И добрый человек. Он был женат И всей душой любил свою жену; Но не было у них детей; и это Их сокрушало, и они молились, Чтобы господь благословил их брак; И к господу молитва их достигла. Был сад кругом их дома; на поляне Там дерево тюльпанное росло. Под этим деревом однажды (это Случилось в зимний день) жена сидела И с яблока румяного ножом Снимала кожу; вдруг ей острый нож Легонько палец оцарапал; кровь Пурпурной каплею на белый снег Упала; тяжело вздохнув, она Подумала: «О! если б бог нам дал Дитя, румяное как эта кровь И белое как этот чистый снег! И только что она сказала это, в сердце Ее как будто что зашевелилось, Как будто из него утешный голос Шепнул ей: «Сбудется». Пошла в раздумье Домой. Проходит месяц — снег растаял; Другой проходит — все в лугах и рощах Зазеленело; третий месяц миновался — Цветы покрыли землю, как ковер; Прошел четвертый — все в лесу деревья Срослись в один зеленый свод, и птицы В густых ветвях запели голосисто, И с ними весь широкий лес запел. Когда же пятый месяц был в исходе — Под дерево тюльпанное она Пришла; оно так сладко, так свежо Благоухало, что ее душа Глубокою, неведомой тоскою Была проникнута; когда шестой Свершился месяц — стали наливаться Плоды и созревать; она же стала Задумчивей и тише; наступает Седьмой — и часто, часто под своим Тюльпанным деревом она одна Сидит, и плачет, и ее томит Предчувствие тяжелое; настал Осьмой — она в конце его больная Слегла в постелю и сказала мужу В слезах: «Когда умру, похорони Меня под деревом тюльпанным»; месяц Девятый кончился — и родился У ней сынок, как кровь румяный, белый Как снег; она ж обрадовалась так, Что умерла. И муж похоронил Ее в саду, под деревом тюльпанным.

И горько плакал он об ней; и целый Проплакал год; и начала печаль В нем утихать; и наконец утихла Совсем; и он женился на другой Жене, и скоро с нею прижил дочь. Но не была ничем жена вторая На первую похожа; в дом его Не принесла она с собою счастья. Когда она на дочь свою родную Смотрела, в ней смеялася душа; Когда ж глаза на сироту, на сына Другой жены, невольно обращала, В ней сердце злилось: он как будто ей И жить мешал; а хитрый искуситель Против него нашептывал всечасно Ей злые замыслы. В слезах и в горе Сиротка рос, и ни одной минуты Веселой в доме не было ему.

Однажды мать была в своей каморке, И перед ней стоял сундук открытый С тяжелой, кованной железом кровлей И с острым нутряным замком; сундук Был полон яблок. Тут сказала ей Марлиночка (так называли дочь): «Дай яблочко, родная, мне». — «Возьми», — Ей отвечала мать. «И братцу дай», — Прибавила Марлиночка. Сначала Нахмурилася мать; но враг лукавый Вдруг что-то ей шепнул; она сказала: «Марлиночка, поди теперь отсюда; Обоим вам по яблочку я дам, Когда твой брат воротится домой». (А из окна уж видела она, Что мальчик шел, и чудилося ей, Что будто на нее с ним вместе злое Шло искушенье.) Кованый сундук Закрыв, она глаза на двери дико Уставила; когда ж их отворил Малютка и вошел, ее лицо Белее стало полотна; поспешно Она ему дрожащим и глухим Сказала голосом: «Вынь для себя И для Марлиночки из сундука Два яблока». При этом слове ей Почудилось, что кто-то подле громко Захохотал; а мальчик, на нее Взглянув, спросил: «Зачем ты на меня Так страшно смотришь?» — «Выбирай скорее!» — Она, поднявши кровлю сундука, Ему сказала, и ее глаза Сверкнули острым блеском. Мальчик робко За яблоком нагнулся головой В сундук; тут ей лукавый враг шепнул: «Скорей!» И кровлею она тяжелой Захлопнула сундук, и голова Малютки, как ножом, была железным Отрезана замком и, отскочивши, Упала в яблоки. Холодной дрожью Злодейку обдало. «Что делать мне?» — Подумала она, смотря на страшный

Захлопнутый сундук. И вот она Из шкапа шелковый платок достала, И, голову отрезанную к шее Приставив, тем платком их обвила Так плотно, что приметить ничего Не можно было, и потом она Перед дверями мертвого на стул (Дав в руки яблоко ему и к стенке Его спиной придвинув) посадила; И наконец, как будто не была Ни в чем, пошла на кухню стряпать. Вдруг Марлиночка в испуге прибежала И шепчет: «Посмотри туда; там братец Сидит в дверях на стуле; он так бел; И держит яблоко в руке; но сам Не ест; когда ж его я попросила, Чтоб дал мне яблоко, не отвечал Ни слова, не взглянул; мне стало страшно». На то сказала мать: «Поди к нему И попроси в другой раз; если ж он Опять ни слова отвечать не будет И на тебя не взглянет, подери Его покрепче за ухо: он спит». Марлиночка пошла и видит: братец Сидит в дверях на стуле, бел как снег; Не шевелится, не глядит и держит, Как прежде, яблоко в руках, но сам Его не ест. Марлиночка подходит И говорит: «Дай яблочко мне, братец». Ответа нет. Тут за ухо она Тихонько братца дернула; и вдруг От плеч его отпала голова И покатилась. С криком прибежала Марлиночка на кухню: «Ах! родная, Беда, беда! Я братца моего Убила! Голову оторвала Я братцу!» И бедняжка заливалась Слезами и кричала криком. Ей Сказала мать: «Марлиночка, уж горю Не пособить; нам надобно скорей Его прибрать, пока не воротился Домой отец; возьми и отнеси

Его покуда в сад и спрячь там; завтра Его сама в овраг я брошу; волки Его съедят, и косточек никто Не сыщет; перестань же плакать; делай, Что я велю». Марлиночка пошла; Она, широкой белой простынею Обвивши тело, отнесла его, Рыдая, в сад, и там его тихонько Под деревом тюльпанным положила На свежий дерн, который покрывал Могилку матери его... И что же? Могилка вдруг раскрылася, и тело Взяла, и снова дерн зазеленел На ней, и расцвели на ней цветы, И из цветов вдруг выпорхнула птичка, И весело запела, и взвилась Под облака, и в облаках пропала. Марлиночка сперва оторопела; Потом (как будто кто в ее душе Печаль заговорил) ей стало вдруг Легко — пошла домой и никому О бывшем с нею не сказала. Скоро Пришел домой отец. Не видя сына, Спросил он с беспокойством: «Где он?» Мать, Вся помертвев, поспешно отвечала: «Ранехонько ушел он со двора И все еще не возвращался». Было Уж за полдень; была пора обедать, И накрывать на стол хозяйка стала. Марлиночка ж сидела в уголку, Не шевелясь и молча; день был светлый; Ни облачка́ на небе не бродило, И тихо блеск полуденного солнца Лежал на зелени дерев, и было Повсюду все спокойно. Той порою Спорхнувшая с могилы братца птичка Летала да летала; вот она На кустик села под окошком дома, Где золотых дел мастер жил. Она, Расправив крылышки, запела громко.

«Зла мачеха зарезала меня; Отец родной не ведает о том; Сестрица же Марлиночка меня Близ матушки родной моей в саду Под деревом тюльпанным погребла». Услышав это, золотых дел мастер В окошко выглянул; он так пленился Прекрасной птичкою, что закричал: «Пропой еще раз, милая пичужка!» — «Я даром дважды петь не стану, — птичка Сказала, — подари цепочку мне, И запою». Услышав это, мастер Богатую ей бросил из окна Цепочку. Правой лапкою схвативши Цепочку ту, свою запела песню Звучней, чем прежде, птичка и, допевши, Спорхнула с кустика с своей добычей, И полетела далее, и скоро На кровлю домика, где жил башмачник, Спустилася и там опять запела: «Зла мачеха зарезала меня; Отец родной не ведает о том; Сестрица же Марлиночка меня Близ матушки родной моей в саду Под деревом тюльпанным погребла». Башмачник в это время у окна Шил башмаки; услышав песню, он Работу бросил, выбежал на двор И видит, что сидит на кровле птичка Чудесной красоты. «Ах! птичка, птичка, — Сказал башмачник, — как же ты прекрасно Поешь. Нельзя ль еще раз ту же песню Пропеть?» — «Я даром дважды не пою, — Сказала птичка, — дай мне пару детских Сафьянных башмаков». Башмачник тотчас Ей вынес башмаки. И, левой лапкой Их взяв, свою опять запела песню Звучней, чем прежде, птичка и, допевши, Спорхнула с кровли с новою добычей, И полетела далее, и скоро На мельницу, которая стояла Над быстрой речкою во глубине Прохладный долины, прилетела.

Был стук и шум от мельничных колес, И с громом в ней молол огромный жернов; И в воротах ее рубили двадцать Работников дрова. На ветку липы, Которая у мельничных ворот Росла, спустилась птичка и запела: «Зла мачеха зарезала меня», Один работник, то услышав, поднял Глаза и перестал рубить дрова. «Отец родной не ведает о том»; Оставили еще работу двое. «Сестрица же Марлиночка меня»; Тут пятеро еще, глаза на липу Оборотив, работать перестали. «Близ матушки родной моей в саду»; Еще тут восемь вслушалися в песню; Остолбеневши, топоры они На землю бросили и на певицу Уставили глаза; когда ж она Умолкнула, последнее пропев: «Под деревом тюльпанным погребла», Все двадцать разом кинулися к липе И закричали: «Птичка, птичка, спой нам Еще раз песенку твою». На это Сказала птичка: «Дважды петь не стану Я даром; если же вы этот жернов Дадите мне, я запою». — «Дадим, Дадим!» — в один все голос закричали. С трудом великим общей силой жернов Подняв с земли, они его надели На шею птичке; и она, как будто В жемчужном ожерелье, отряхнувшись, И крылышки расправивши, запела Звучней, чем прежде, и, допев, спорхнула С зеленой ветви, и умчалась быстро, На шее жернов, в правой лапке цепь, И в левой башмаки. И так она На дерево тюльпанное в саду Спустилась. Той порой отец сидел Перед окном; по-прежнему в углу Марлиночка; а мать на стол сбирала.

«Как мне легко! — сказал отец. — Как светел И тепел майский день!» — «А мне, — сказала Жена, — так тяжело, так душно! Как будто бы сбирается гроза». Марлиночка ж, прижавшись в уголок, Не шевелилася, сидела молча И плакала. А птичка той порой, На дереве тюльпанном отдохнувши, Полетом тихим к дому полетела. «Как на душе моей легко! — опять Сказал отец. — Как будто бы кого Родного мне увидеть». — «Мне ж, — сказала Жена, — так страшно! все во мне дрожит; И кровь по жилам льется как огонь». Марлиночка ж ни слова; в уголку Сидит, не шевелясь, и тихо плачет. Вдруг птичка, к дому подлетев, запела: «Зла мачеха зарезала меня»; Услышав это, мать в оцепененье Зажмурила глаза, заткнула уши, Чтоб не видать и не слыхать; но в уши Гудело ей, как будто шум грозы, В зажмуренных глазах ее сверкало, Как молния, и пот смертельный тело Ее, как змей холодный, обвивал. «Отец родной не ведает о том». «Жена, — сказал отец, — смотри, какая Там птичка! Как поет! А день так тих, Так ясен и такой повсюду запах, Что скажешь: вся земля в цветы оделась. Пойду и посмотрю на эту птичку». — «Останься, не ходи, — сказала в страхе Жена. — Мне чудится, что весь наш дом В огне». Но он пошел. А птичка пела: «Близ матушки родной моей в саду Под деревом тюльпанным погребла». И в этот миг цепочка золотая Упала перед ним. «Смотрите, — он Сказал, — какой подарок дорогой Мне птичка бросила». Тут не могла Жена от страха устоять на месте И начала как в исступленье бегать По горнице. Опять запела птичка:

«Зла мачеха зарезала теня», А мачеха бледнела и шептала: «О! если б на меня упали горы, Лишь только б этой песни не слыхать!» — «Отец родной не ведает о том»; Тут повалилася она на землю, Как мертвая, как труп окостенелый. «Сестрица же Марлиночка меня...» Марлиночка, вскочив при этом с места, Сказала: «Побегу, не даст ли птичка Чего и мне». И, выбежав, глазами Она искала птички. Вдруг упали Ей в руки башмаки; она в ладоши От радости захлопала. «Мне было До этих пор так грустно, а теперь Так стало весело, так живо!» — «Нет, — простонала мать, — я не могу Здесь оставаться; я задохнусь; сердце Готово лопнуть». И она вскочила; На голове ее стояли дыбом, Как пламень, волосы, и ей казалось, Что все кругом ее валилось. В двери Она в безумье кинулась... Но только Ступила за порог, тяжелый жернов Бух!.. и ее как будто не бывало; На месте же, где казнь над ней свершилась, Столбом огонь поднялся из земли. Когда же исчез огонь, живой явился Там братец; и Марлиночка к нему На шею кинулась. Отец же долго Искал жены глазами; но ее Он не нашел. Потом все трое сели, Усердно богу помолясь, за стол; Но за столом никто не ел, и все Молчали; и у всех на сердце было Спокойно, как бывает всякой раз, Когда оно почувствует живей Присутствие невидимого бога.

О погоде в Дюссельдорфе...

...в январе:

"дышать свежим зимним воздухом, который здесь похож на весенний: у нас до сих пор не было 6-ти градусов мороза и снег выпал только два дни тому назад"   (4/16 Генваря <1843>. Дюссельдорф)

"Зима у нас похожа на тёплую весну, и иногда на мокрую так же тёплую осень. Морозов нет в помине. Бывают только сильныя бури так же при тёплом ветре. Зима отправилась в Италию и у вас кажется она не очень сердита" (20 Генваря <1843>. Дюссельдорф)

Автор этого дневника наблюдений - В.Жуковский (в переписке с А.Булгаковым).

Источник: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII--XX вв., стр. 487-490. В альманахе "Российский архив" публикуется 86 писем Василия Андреевича Жуковского своему другу, московскому почт-директору Александру Яковлевичу Булгакову (1781-1863).

 

Новости про Жуковского - переводчика и художника.

Жуковский жил в Дюссельдорфе, это во-первых. Рисовал - это во-вторых... И вот это в-третьих: переводил с немецкого и называл себя «родителем на Руси немецкого романтизма»!

Поэта Василия Жуковского, который в конце жизни назовет себя «родителем на Руси немецкого романтизма и поэтическим дядькой чертей и ведьм немецких и английских», переводчика Гофмана, Грея, Шиллера, Гёте и других романтиков, волновали уже одни названия фридриховых картин: «Могила великана в снегу» (1807), «Странник над морем тумана» (1818), «Двое, созерцающие луну» (1819–1820). Кроме того, Жуковский и сам немного рисовал. Именно в этом своем заграничном путешествии он начал заполнять путевые альбомы рисунками. Вскоре в них уже можно было обнаружить некоторые приёмы, свойственные немецким романтикам: контурный рисунок, особенности композиции, обязательные романтические мотивы и надписи, сопровождающие изображение, — то, что искусствовед Михаил Либман называл «специфически фридриховской стенограммой пейзажа».

Очень понравилось про «стенограмму пейзажа»!

Нашла на очень интересном новом ресурсе в сети.

А ещё Жуковский так считал (и мне это очень импонирует):

"История из всех наук самая важнейшая; важнее философии, ибо в ней заключена лучшая философия, то есть практическая, следовательно, полезная. Для литератора и поэта история необходимее всякой другой науки: она возвышает душу, расширяет понятие и предохраняет от излишней мечтательности, обращая ум на существенное" - найдено в "Эпистолярии Жуковского".

Дюссельдорф, Кё - акварельный план города.

Слово "зарисовки" в жизни экскурсовода (меня) очень важное. Учитывая, что есть у меня педагогическо-дидактическое образование (это не проходит), замечу, что основные составные февраля такие: книги (старые и новые, электронные), заметки, планы, фотографии, рисунки (свои и чужие, переработанные, иллюстрации).

Даже те материалы, которые я ищу (специально) и нахожу (случайно) - все об этом. Вот, даже Иван Шишкин в далёком 19 веке всё это предусмотрел и учил меня "рисовать с фотографии" (это так забавно, что он, профессор живописи, формулирует в своём письме!) ту самую схему центра города Дюссельдорфа, что у меня в акварельном варианте возникла на днях.

Это тоже зарисовка, эскиз - для книги, которая в моём представлении должна быть эмоциональным авторским путеводителем.

Вот какую заметку я нашла в сети о картах. И там отыскались сами собой важные слова о "картах человеческих эмоций города":

"Работа с картами — это не только обработка информации. Нужно помнить о том, как важен опыт жизни в городе, знакомство со средой, исследование пространства".

А так как я живу в Дюссельдорфе, хорошо с ним знакома и активно знакомлю с ним других, исследую его беспрестанно и с любовью, то мои карты получаются именно такими. В моём понимании Дюссельдорф - такой, как эта акварельная карта.

Германия и сказочные места - дорогами братьев Гримм.

Замки хочется рисовать. Или домики акварелью (это мне фахверк так откликается). Вот в этом старом мультфильме по мотивам немецкой сказки славный замок и домики, да и герои музыкальны. Так ведь - "Бременские музыканты".

Всё в сказки начинается с мельницы и осла, кстати, принявшего мудрое решение...

"Много лет тому назад жил на свете мельник. И был у мельника осёл - хороший осёл, умный и сильный. Долго работал осёл на мельнице, таскал на спине кули с мукой и вот наконец состарился. Видит хозяин: ослабел осёл, не годится больше для работы - и выгнал его из дому. Испугался осёл: "Куда я пойду, куда денусь? Стар я стал и слаб". А потом подумал: "Пойду-ка я в Бремен и стану там уличным музыкантом". Так и сделал. Пошёл в город Бремен".

Братья Гримм. Бременские музыканты (Пересказал А. Введенский / Москва, издательство "Малыш", 1984)

Город Бремен. Наверное, это первое географическо-немецкое понятие, с которым знакомятся все дети. И, кстати замечу, в Бремен музыканты  так и не дошли, отвлеклись по дороге.

...

И ведь всем известный мультфильм 1969 года начинается с нарисованной дороги.

На второй минуте появляется замок, на третьей минуте герои-музыканты въезжают в городок, окружающий замок. Ах, как там всё простым карандашиком нарисовано: ступенчатые фасады, брусчатка,

Анимационный мюзикл «Бременские музыканты» нарисовали и спели в 1969 году. Инесса Ковалевская в содружестве с композитором Геннадием Гладковым, сценаристом Василием Ливановым, поэтом Юрием Энтиным и художником Максом Жеребчевским создали киношлягер на все времена, раскрасив классический сюжет современными ритмами, остроумными моментами и модными костюмами героев.

Романтичный и дерзкий в своем вольном пересказе сюжета сказки братьев Гримм, с явным влиянием культуры «хиппи» 1960-х годов, мультфильм подвёргся резкой критике со стороны советского руководства.

Инессу Ковалевскую обвиняли в непрофессионализме и в «тлетворном влиянии запада»; писали, что её даже не приняли в Союз кинематографистов Было продано 28 млн пластинок «Бременских музыкантов», что по тем временам «свидетельствовало о приближении развала страны», эту ленту «Союзмультфильма» ответственные работники называли «марихуаной для детей»..

А записал эту "невинную" историю про Бремен человек, который вместо того, чтобы принять предложенную должность профессора в Бонне, стал работать библиотекарем в Касселе. Чудак? Филолог, один из братьев Гримм, современников Гёте и Генриха Гейне. Сказки, как «Память мира».

Для путешественников, которые хотят побывать в родных местах братьев Гримм и их героев, к северу от Франкфурта растянулась почти на 600 км по сельской местности Дорога сказок. Она проходит с юга на север — от Ханау, который расположен неподалеку от Франкфурта-на-Майне, к Бремену через старинные городки, заповедники и долины рек и насчитывает около 60 «сказочных» пунктов.

Первое издание сказок - в 1812 году. В 1826 году Жуковский перевёл две сказки братьев Гримм на русский язык (с французского!) для журнала «Детский собеседник» («Милый Роланд и девица Ясный Цвет» и «Царевна-шиповник»). Первый полный русский перевод был завершён в 1863—1864 годах. Фольклорист В.Я.Пропп засвидетельствовал о хождении в русской деревне таких сказок братьев Гримм как «Красная Шапочка» и «Бременские музыканты».

С 2005 года собрание сказок братьев Гримм внесено в международный реестр ЮНЕСКО «Память мира»!..

Спасибо сказочникам 19 века и мультипликаторам-интерпретаторам 20-ого!

Искусство в XX веке и накануне его. Неоготика, эклектизм и прочие стили.

Bсё началось с возрождения готики, которая к середине XIX века стала доминировать в архитектуре и дизайне, это течение возврата к средневековью - художники в своих работах превозносили "искренность выражения", присущую, по их мнению, готическому стилю тринадцатого века. Не случайно в Кёльне вернулись к возведению собора, "заброшенной" стройки XIII века.

Одновременно с этим появлением интереса к средневековой культуры начали предприниматься попытки реставрации оригиналов средневекового стекла. Не меньшей популярностью пользовались составлявшие неотъемлемую часть средневековой культуры секреты ремесленников, витражистов. кузнецов, иллюстраторов, переплётчиков, ткачей, ковроделов, мебельщиков. Проходивший под знаком подобного историцизма XIX век стал свидетелем сознательного возрождения прикладных искусств с упором на поверхностное декорирование.

Распространилась мода на хобби и домашнее ремесло, что в немалой степени способствовало развитию любительского искусства.

Эти перемены послужили основой для последующего развития дизайна и возникновения Движения искусств и ремёсел и Арт Нуво. В свою очередь, художники Арт Нуво сосредоточились на экзотическом мире воображения и мистических творениях природы. Их эксклюзивный стиль получил широкое распространение благодаря международным выставкам, журналам и развитию туризма.

Сначала и параллельно с другими средневековыми и готическими ремёслами проходило возрождение готического витража - это стало первоначальным импульсом для развития неоготического стиля. Образовался зажиточный класс, представители которого могли позволить украсить цветными витражами свои дома и к концу века витражное стеклоделие полностью интегрировалось в общественную и частную архитектуру и декор.

Художники перенимали свойственные готическому стилю «навороченные» элементы, придаватя декоративным узорам тринадцатого века свой авторский облик и уделяя отдельное внимание отработке декоративных мотивов (забутовке), заполняющих фон и поля работы, накладывали линии переплётов и подбирали цвета, воспроизводя красоту простых оттенков средневекового стекла - всё это сначала "на бумаге", затем картоны-эскизы передавались мастерам в производственный цех для «остекленения».

Возвратив средневековое витражное искусство к жизни, художники начали отходить от готической модели. Те, кого привлекали новейшие стили, стали использовать витражи для выражения общей эстетики дизайна.

В последнее десятилетие 19 века дизайнеры старались объединить все декоративные искусства в одно гармоническое целое, так называемое Gesamtkunstwerk, или «абсолютное произведение искусства». Архитекторы взялись лично проектировать все элементы построек от стен и крыши, от дверей до обстановки, витражей, обоев осветительных приборов, драпировок, ковров, столового серебра, фарфора, канцелярских принадлежностей и даже вечерних туалетов хозяйки дома.

Влечение к всесторонней гармонии было вызвано влиянием японского искусства и культуры. Примечательно, что эклектизм, вырванный из жизни возрождением старинных форм орнамента – такие как средневековые и кельтские плоские узоры, - проложил в Европе (сначала преимущественно в Англии) дорогу к позитивному восприятию японской эстетики и стал ступенькой к развитию нового художественного стиля.

Так дизайнеры приступили к проектированию мебели, тканей, обоев, витражей и других предметов, стиль которых уже почти не зависел от готической модели.

И расцвёл стиль Арт Нуво (другое название этого стиля - Модерн), захлестнувший мир потоками международных выставок, публикаций и иллюстраций в популярных журналах, таких как лондонский «Студио», мюнхенский «Югенд», берлинский «Пан», чикагский «Лубок», венский «Вер Сакрум», брюссельский «Искусство модерна» и парижский «Искусство и декор». 

На рубеже XIX-XX веков господствовала идеология Движения искусств и ремёсел, достигнув пика между 1890 и 1910 годами. К началу 1920-х многочисленные художественные колонии и гильдии, талантливые дизайнеры стали активно использовать механизацию, отвергать академизм и ратовать за демократичную народность, основанную на простоте и абстракции.

Провозглашался принцип комплексной архитектуры – гармонии здания, обстановки и пейзажа – уделив особое внимание красоте материала.

В первой половине XX века сошли на нет Арт Нуво и Движение искусств и ремёсел, их место заняли дадаизм и Арт Деко, расцвели сюрреализм и пуризм, зародился международный стиль. А по мере того как во всем мире ушел в прошлое стиль Движения искусств и ремесел, в Германии появился Баухауз и стал центром, где молодые художники и дизайнеры преподавали множество дисциплин. В том числе и витражное дело.

Курс витражного мастерства Баухауза прожил недолго: возглавляемый сначала Паулем Клее, а затем Йозефом Альберсом, он был исключен из учебного плана в 1933 году. Витражный абстракционизм - в 1920-е и 1930-е годы лидерами витражного дела стали художники группы Йохана Торна Приккера -

датчанин по национальности, он преподавал в ряде германских академий и принадлежал изначально к движению символистов, променял затем живопись на дизайн, работая сначала в кубистской манере, примкнув позже к экспрессионистам. Умер Торн Приккер в 1932 году.

После первой мировой войны весь мир захлестнула волна строительства. Реконструкция и оживление экономики были невозможны без крупных строительных программ, что в конечном счете привело к стремительному росту числа заказов на витражное стекло как религиозной, так и светской тематики.

Необходимые работы по реставрации поврежденных и замене выбитых окон соборов поручались таким художникам, как Анри Матисс, Жорж Руо, Марк Шагал и Фернан Леже. Это стимулировало преемственность традиций витражного стекла и воскресили мастерские в некоторых городах, где были крупные соборы, в частности в Реймсе и Шартре.

По материалам, прочитанным на сайте www.vitrage-art.ru