1245 год

Продолжение хроники 13 века (Кёльнская королевская хроника. CHRONICA REGIA COLONIENSIS — Из монастыря Св. Панталеона).

В год Господа 1245 Папа, находящийся в Лугдунуме¹²⁰, созывает вселенский собор и рассылает по всем областям письма. Затем в июле он провёл собор, вызвав туда императора Фридериха, чтобы он ответил епископам и другим людям, подавшим на него жалобы.

Тот прибыл в Торинум¹²¹, город в Лигурии, и находился там, выслав дальше императорского судью Тадеуша, учёного-правоведа, обладающего искусным красноречием. Судья сообщил причины неявки императора и попросил о дальнейшей отсрочке, дав обещание, что император прибудет в ближайшее время. Папа не продлил срок. Представитель императора Тадеуш очень убедительно возразил епископам, подавшим жалобы на императора, однако господин Папа, не считаясь с его доводами и не принимая во внимание, что присутствующие там император Константинополя Балдуин и граф Тулузский, настоятельными просьбами заступались за императора, с согласия собравшегося святого собора, куда съехалось 150 епископов, не считая аббатов и других прелатов, огласил приговор об смещении императора, лишении его императорских регалий, а также королевских и всех остальных почестей.

После собора Папа отправил миноритов качестве своих посланников к королю татар, а других посланников к султану Египта, призывая его заключить мир с христианами. Вскоре после собора Папа послал в Германию Филиппа, избранного епископом Феррарии¹²⁷, чтобы он разными способами призывал князей к выборам нового короля. Он проехал мимо Кёльна и в сопровождении кёльнского епископа добрался до ландграфа Тюрингии, который принял его благосклонно, так как жаждал власти.

1244 год

Продолжение хроники 13 века (Кёльнская королевская хроника. CHRONICA REGIA COLONIENSIS — Из монастыря Св. Панталеона).

В год Господа 1244 предпринимается попытка установить мир между Папой и императором, и в Чистый четверг граф Тулуз и несколько императорских судей клянутся, что император подчинится требованиям церкви. Однако ожидаемого выполнения этого соглашения не последовало. Поэтому Папа тайно покидает город Рим, поднимается на корабль и по морю прибывает в Яную, откуда он родом. Из-за болезни он пробыл здесь долгое время, а затем по суше через гору Ченизий прибыл на всенощную службу св. Андрея в Лугдунум, известный центр Галлии, расположенный на реке Родан. К нему сошлись многие епископы из Галлии и Испании, а также к нему прибыл архиепископ Кёльнский, которого Папа счёл за наиболее знатного из всех, и проявил к нему соответствующее уважение.

В этом году, в апреле, город Кёльн много раз горел. В конце концов на военном рынке возник пожар и продолжался почти до пятого часа дня. Огонь поглотил все окрестности, перекинулся через стену и уничтожил церкви и монастырь святого…, ¹¹¹ распространяясь оттуда дальше, спалил много домов и городские ворота. Поскольку эти пожары часто повторялись, то в них обвинили нескольких иноземцев, почти все они говорили на неизвестном языке и только двое знали немецкий. Их всех привязали к хвостам лошадей, протащили по улицам города и обезглавили, после чего пожар прекратился.

В это же время кёльнский архиепископ очищает всю Вестфалию от разбойников и злодеев, привлекая их к суду. Из-за этого в Херфорде происходят беспорядки между жителями и должностными людьми архиепископа. Распоясавшиеся жители с яростью нападают на архиепископа, но один благоразумный дворянин встаёт между ними и усмиряет разгоревшийся бунт. Опечалившись из-за этой выходки больше, чем от страха перед архиепископом, жители приходят к нему со смирением, подчиняются и, предав всё своё имущество его власти, добиваются его милости. Затем господин архиепископ получает паллий, присланный ему Папой вместе с предоставленными ему многочисленными привилегиями, и шествует в день святой Троицы (май) в праздничной процессии, облачённый в архиепископские регалии.

Этим же летом архиепископ собрал войско против нескольких графов и тиранов Вестфалии, захвативших селение Верле, и осадил новую крепость Хизинберг на Эссенде, вынудив её сдаться. Позднее, после усмирения упомянутых графов и тиранов, он передал её графу Зейне.

В этом же году в декабре Папе доставили печальное послание из заморских стран, написанное кровью. В нём сообщалось, как некие сарацины, называемые кораценами¹¹⁵, напали на город Иерусалим и захватили его¹¹⁶, разрушив гроб Господень и гробницы германских королей, Годефрида, Балдуина и их преемников. Немного позднее те самые корацены сражались с другими сарацинами¹¹⁷, которые вызвали себе на помощь христианское рыцарство, то есть тамплиеров, госпитальеров и рыцарей немецкого дома, и заключили с ними союз. Почти все они пали в битве, как христиане, так и сарацины, поскольку корацены одержали победу, взяв при этом в плен магистра госпитальеров¹¹⁸ и магистра тамплиеров¹¹⁹ и почти сотню рыцарей из их орденов.

1243 год

Продолжение хроники 13 века (Кёльнская королевская хроника. CHRONICA REGIA COLONIENSIS — Из монастыря Св. Панталеона).

...господин архиепископ перед приорами и духовенством изложил обстоятельства своего пленения и обратился к ним с дополнительной просьбой о поддержке в виде пожертвований. Приоры и духовенство, приняв во внимание известное положение дел, удовлетворили его пожелание, решив в текущем году на поддержку архиепископа выделить десятую часть от их совокупного дохода, а в следующем году — двадцатую.

В этом году крепость Дойцер⁹⁰ из-за того, что она наводила страх на город Кёльн, хотя страх необходим для горожан, как хороший воспитатель для подростка,

была выкуплена за большую сумму денег самими горожанами и разрушена до основания. Приоры опечалились этим, а архиепископ и граф Бергский охотно дали свое согласие этой сделке, так как они сообща владели крепостью и каждый полагал, что, если уж никто не владел ей целиком, то, значит, не владел ничем. О как же много в мире пустоты! Какое странное изменение обстоятельств! Нам приходится видеть, как эту очень большую крепость в наше мирное время при отсутствии военных действий развалили и сровняли с землей. Эту крепость окружали пятнадцать башен, не считая большого замка и укреплений между башнями, причем одно старое укрепление, замечательное своей конструкцией и размером, имело очень мощное вооружение. Незадолго до разрушения некоторые сооружения этой крепости, пришедшие от старости в упадок, архиепископ восстановил, затратив на это большие средства, и мощные внушительные укрепления прошлого из-за возведения новых построек стали еще значительнее. Рассказывали, что крепость Дойцер была заложена и построена еще Юлием Цезарем. С течением времени, как утверждается, она пришла в упадок от старости, однако ко времени императора Константина местные князья восстановили и усовершенствовали её в его честь, о чем свидетельствует надпись на воротах, выбитая на каменной плите. Затем, ко времени первого императора Отто Великого⁹⁶, благодаря заботе и осмотрительности брата этого императора, кёльнского архиепископа, господина Бруно⁹⁷, крепость была частично разрушена и долгое время пребывала в таком состоянии, пока при императора Генрихе II, по просьбе блаженного Гериберта, тогдашнего архиепископа Кёльнского⁹⁹, она, будучи в запустении, была передана св. Деве Марии для создания обители монахов чёрного ордена св. Бенедикта. Территорию этого монастыря отчасти занимали укрепления этой крепости, которая, как сказано выше, позднее, во время архиепископа Конрада была снесены. Однако когда вся крепость была разрушена, та часть, которая принадлежала монастырю, была перестроена под монастырские строения, и использовалась для этой цели.

В этом же году архиепископ Кёльнский с военным отрядом выступил против графа Кливе¹⁰⁰, смирил его спесь, вынудив отказаться от взимания пошлин на Рейне, которые тот вымогал у Орзея¹⁰¹. Также архиепископ предусмотрительно купил крепость Хольте¹⁰², чтобы совершить нападение на этого графа, если он что-нибудь предпримет в будущем.

В этом же году император освободил кардиналов, а также всех аббатов и духовенство, которые были у него в плену. После этого Папой был избран Иннокентий IV, ранее носивший имя Сенебальд. В это же время город Битервий изменил императору. Император собрал войско, чтобы снова покорить его, осадил город, однако ему не удалось взять его.

В это же время граф Юлихский около Гладебаха¹⁰⁵ устроил засаду герцогу Брабантскому, который вместе с графом Гельре ехал на переговоры к кёльнскому архиепископу. Только благодаря счастливому случаю им удалось избежать засады. За эту дерзкую выходку он потребовал у кёльнского архиепископа судебного разбирательства. Он по праву своего герцогства председательствовал в суде у Рурмонде¹⁰⁶ и требовал от герцога Лимбургского и других членов верховного суда вынесения приговора. Благодаря их содействию граф вскоре подчинился мнению архиепископа, принёс извинения, и, в конце концов, хотя и не без усилий, обрёл милость герцога.

1242 год

Продолжение хроники 13 века (Кёльнская королевская хроника. CHRONICA REGIA COLONIENSIS — Из монастыря Св. Панталеона).

В год Господа 1242 сторонники императора в Кёльнской епархии за деньги переманили на свою сторону графа Вильгельма Юлихского⁸³. Тот собрал своё рыцарство и разорил несколько деревень Кёльнского епископства, дойдя при этом до Бонна.

Когда он вернулся обратно, кёльнский архиепископ, быстро собрав военный отряд, выступил навстречу ему у деревни Меррехе⁸⁴. Поскольку во время переговоров о заключении мира сражение было отложено, граф, испугавшись при вечерних сумерках, тайно бежал с частью своих рыцарей. Когда рыцари и горожане Ахена увидели это, они также побежали, оставив часть пехоты, повозки и снаряжение. Всё это было захвачено и разграблено войском архиепископа.

Прошло ещё немного времени и архиепископ с объединенным рыцарством захватил землю графа Юлихского. Против него граф, некоторые дворяне и имперские города снова собрали военные силы, выступили ему навстречу и, поняв что не смогут добиться победы, сражались перед крепостью Лехених⁸⁵ не на жизнь, а на смерть. Здесь после тяжелой битвы и долгого противостояния был взят в плен епископ, а с ним несколько рыцарей. Вопреки ожиданиям, в этом сражении, которое с обеих сторон вели с такой отвагой, не погибло никаких выдающихся людей, а только небольшое число простого народа. Исключением были только городской староста Ахена, который был ранен и вскоре умер, и бургграф Рутгер Волькенбургский, который также был ранен, взят в плен и через несколько дней испустил дух.

Епископ со своими товарищами по заключению содержался под стражей в крепости Нидеке. Пока он здесь содержался, Конрад, сын императора, разыгрывающий из себя короля, прибыл в Трир, где присутствовали многие дворяне и приоры Кёльна, безуспешно ходатайствующие за своих пленённых господ. Король же, находившийся в Люттихе для оказания поддержки избраннику Отто, во время поста прибыл в Кёльн, где он принял меры к изъятию епископских доходов. Но поскольку кёльнские приоры и влиятельные люди земель этому воспрепятствовали, то король, не добившись успеха, вернулся в свою область.

В этом же году в день следующий за праздником Всех святых после долгих переговоров, по совету добрых людей и не без выплаты пленённым архиепископом больших денег на военные расходы, он был освобождён графом Юлихским, который изменил свое решение.

1241 год

Продолжение хроники 13 века (Кёльнская королевская хроника. CHRONICA REGIA COLONIENSIS — Из монастыря Св. Панталеона).

...При таком блестящем успехе императора, случившемся по велению Бога, чья воля скрыта от нас, император отправил письмо жителям Кёльна, а незадолго до того отправил также другое письмо о капитуляции города Фавенция, оба письма отличались красотой слова и стиля ...

В том же году до нас дошел слух о страшном испытании христианского народа из-за вторжения тартар, известия о жестокости которых режут наш слух и заставляют содрогаться сердца. Этот народ, который, как рассказывают, появился из отдаленной области Скифии, находящейся далеко за Меотийскими болотами, покорил множество народов, живущих за морем и у моря, после этого завоевал государство русов

и в этом году во время поста вторгся в Польшу, опустошил, разграбил и предал огню очень большую часть ее территории. Этот народ свирепствовал повсюду, не щадя никаких сословий и никаких духовных званий. Герцог Генрих Фратисловский⁶⁴ мужественно оказал им сопротивление вместе с другим герцогом⁶⁶, но был побежден. При этом сами герцоги и многие храбрые рыцари лишились жизни, а голову герцога враги отрезали и увезли с собой. Пройдя Польшу этот народ напал на Моравию и, о чем невероятно слышать, за один день и одну ночь преодолел расстояние четырех дней пути, переправившись при этом через бурные реки. Они разорили всю Моравию, за исключением крепостей и укрепленных поселений. При этом набеге они затронули границы Мейсенского епископства, лишив жизни очень многих людей. Оттуда они вторглись в Венгрию, где, объединившись с кровожадным народом команов⁶⁷, со страшной жестокостью разорили страну. Король Венгрии оказал им сопротивление и, собрав свои войска, с очень сильным отрядом расположился на берегу реки⁶⁹. Тартары с команами ночью, едва забрезжил рассвет, коварным маневром переправились через реку выше и ниже по течению и неожиданно напали на венгров. При этом со стороны венгров погибло около 60000 человек, среди которых лишились жизни два епископа и много немецких и вельшских⁷⁰ дворян, а также большое количество простого народа. Король Венгрии с немногими спутниками насилу сумел уйти. Сразу после этого тартары зверски опустошили всю остальную территорию Венгрии, уничтожили и изгнали ее жителей.

Не удивительно также, что во всем государстве не осталось почти ни одного защищенного стенами города и ни одной укрепленной крепости. Король в качестве беженца отправился к австрийскому герцогу и позднее через епископа Вайтценского⁷² умолял о помощи императора, обещая ему вечную покорность, если он получит от его помощь и вернет себе свое государство. После этой битвы, а также после поражений в Польше и в Венгрии, бежали многие братья-проповедники и минориты, которые подняли со знаком креста против этих варваров почти всех германских священников и мирян. Император написал властителям Германии, что они должны оказать поддержку, так как и он сам собирается оказать помощь христианскому народу против кровожадных варваров. Животворящим крестом облачили себя также король, сын императора, архиепископ Кёльнский и очень многие дворяне Германии.

Немалый страх перед этим варварским народом охватил также отдаленные земли, не только Галлию, но и Бургундию с Испанией, где до этих событий даже имя "тартары" никому не было известно. Мы много расспрашивали о происхождении, обычаях и образе жизни этого варварского народа, о невероятных и крайне бесчеловечных поступках, но поскольку у нас еще нет достоверных сведений, мы считаем преждевременным об этом писать, пока не узнаем всю правду. Только тогда мы сообщим о них в отдельной части.

В этом же году после Троицкой недели около Нусии⁷⁷ проводился турнир, на котором около ста человек, как дворян, так и рыцарей, отличившихся воинской доблестью, погибли печальной смертью, задохнувшись от жары или пыли. При этом многие считали, что причиной этому была скорее божья кара, чем чрезмерное напряжение из-за стремления к победе или нестерпимый зной.

В этом же году 11 июля после наступления сумерек в течение часа наблюдалось огненное видение, похожее на змея, летящего по воздуху от восхода к закату с большой блестящей головой, длинным толстым туловищем и тонким красным хвостом. Казалось, что его длина была сорок локтей. В Кёльне это змеевидное видение наблюдали летящим над Рейном, а другим, в Вестфалии или где-нибудь еще, оно являлось в разных местах в зависимости от расположения и свойств местности, но всегда в одном и том же виде. Немного позднее появилось еще одно огненное видение небольшого размера, которое во время вечерних сумерек пролетало от заката к восходу солнца и быстро исчезало.

В этом же году в середине августа скончался Папа Григорий и апостольский престол до ноября оставался вакантным, так как кардиналы не смогли договориться, несмотря на то, что они были заперты одни и пребывали почти как в тюремном застенке. В конце концов они выбрали кардинала Гауфреда, миланца, который взял имя Целестин IV и через 11 дней стал Папой. Затем, когда он скончался, престол оставался вакантным один год и восемь месяцев, поскольку кардиналы отчасти были в ссоре, отчасти не желали выбирать, пока им не возвратят двух кардиналов, Отто и Якоба, которые, будучи легатами, на обратном пути были схвачены императором и все еще находились в плену.

В этом же году кёльнский и майнцский архиепископы, утвердившись в своих убеждениях, встали на путь открытого сопротивления императору и его сторонникам и ввели войско в одну из прирейнских областей, называемую Ведераве⁸⁰ на реке Могус⁸¹, где разорили и предали огню очень много зажиточных поселений. Они также обвинили императора в тяжком умышлено совершенном преступлении и объявили, что за него он должен быть предан анафеме. Они даже привели для этого основания. Некоторые же не придавали им такого большого значения, какое они имели на самом деле, поскольку в то время, когда римский престол остался вакантным, а император чинил препятствия для избрания Папы, они, как верные и сильные сыны были полны сострадания к своей матери — несчастной римской церкви. Поэтому они по праву обязаны были выступить и, принимая во внимание опасность схватки с императором, отомстить за нанесенный церкви ущерб.

1240 год

Продолжение хроники 13 века (Кёльнская королевская хроника. CHRONICA REGIA COLONIENSIS — Из монастыря Св. Панталеона).

В год Господа 1240 император возвращается из Апулии, приводит в порядок империю, увеличивает свою казну собранными там деньгами и собирает сильное войско. Летом он спешит в Лангобардию, победоносно овладевает Равенной, которая отошла от него... В то же время император задерживает три корабля венецианцев, у которых захватывает 70000 марок. Разозлившись, венецианцы разоряют побережье Апулии и сжигают три селения императора. Это привело императора в такую ярость, что сына их герцога, который был подестой миланцев и во время войны императора с Миланом попал к нему в плен, он повесил на высокой башне около Транума⁴², города в Апулии, завернув в шкуру, чтобы его тело подольше разлагалось и все проходящие мимо видели это зрелище.

В том же году кельнский архиепископ собрав войско и большой отряд горожан Кёльна, осадил крепость Тульпетум⁴³. Но так как его противники, граф Юлихский и некоторые дворяне земли привели для борьбы с ним сильный отряд рыцарей, то при посредничестве было заключено перемирие, а затем установлен и клятвенно подтвержден мир. Однако он продолжался недолго, поскольку архиепископ напал на крепость Брух на реке Рура.

В это время Конрад, сын императора, избранный немногими князьями королем римлян, прибыл в Люттих, а оттуда, в Пальмовое Воскресение, — в Кёльн, где между господином архиепископом и его противниками, дворянами земли, установил перемирие до Троицы. Затем, после неудачных попыток их помирить, он хотел рассмотреть во Франкенфурте права обеих сторон. Но поскольку архиепископ не приехал, а прислал вместо себя посланников, король счел это непристойным и из-за этого неуважения, хотя его можно было простить, без всяких на то оснований оказал помощь его противникам, из-за чего война разгорелась с новой силой.

Герцог Брабантский собрал многочисленное войско и с герцогом Нанскеда⁴⁷ и многими галлами и немцами осадил крепость Лехених⁴⁸, принадлежащую архиепископу, при этом ему оказали поддержку горожане Ахена и других императорских городов. Тем временем рыцари графа Бергского с помощью нескольких сторонников императора хитростью захватили возведенные у Медеме укрепления архиепископа и разрушили их. Архиепископ, проявив скорее свое обычное благородство, чем необходимую в этом случае осторожность, взялся за тяжелую задачу. Он поджигал деревни вокруг замка Бенсбур⁴⁹ с очень малым количеством людей, а затем был окружен воинами крепости и ранен в щёку. Он храбро оттеснил своих противников, при этом ему отважно оказали помощь его люди, а затем сумел уйти, понеся при этом потери среди своих сторонников. Сразу после этого он переправился через Рейн, взялся за оружие, когда у него еще не затянулась ни старая, ни тем более новая рана, и с небольшим отрядом отважно бросился на большое число неприятелей у другой крепости, называемой Бедебур⁵⁰. Здесь он захватил смертельно раненого Фридриха Риффершейдтского, командира крепости, дворянина и хорошего воина, а также взял в плен и с триумфом привел оттуда многих других, добившись победы в упорном сражении с гораздо меньшим числом людей.

Тем временем в Вестфалии собрался большой отряд рыцарей, чтобы освободить от осады крепость Лехених. Однако перед их приходом между господином архиепископом и герцогом Брабантским со его союзниками установилось перемирие. В конце концов заключили и упрочили мир. Для укрепления этого мира сестра господина архиепископа Адольф вышла замуж за сына графа Бергского и герцога Лимбургского, при этом ему в лен была передана половина крепости Дойц. Затем вспыхнула ссора между господином архиепископом и гражданами Кёльна, потому что они к концу войны не сдержали своей клятвы на верность, данной архиепископу в начале войны. Из-за этого жители Кёльна для своей защиты оснастили сильным вооружением военные корабли. Однако ссора утихла, отчасти из-за того, что жители Кёльна напомнили, что они предоставили архиепископу такую помощь, которую никогда раньше не оказывали его предшественникам, отчасти путем денежной выплаты.

1239 год

Продолжение хроники 13 века (Кёльнская королевская хроника. CHRONICA REGIA COLONIENSIS — Из монастыря Св. Панталеона).

В год Господа 1239 ...Папа Григорий на основании многих обоснованных причин предал императора Фридериха анафеме... Император же отправил письма во все епископские церкви и всем христианским королям с объяснением, что Папа несправедливо предал его анафеме.

В том же году Конрад, избранный в архиепископы жителями Кёльна, поссорился с графом Зейне8. Когда этот граф на другом берегу Рейна собрал войско и не дал возможности Конраду (далее - "избранник"), находящемуся в Бонне, переехать в свою землю, горожане Кёльна со многими вооруженными и хорошо оснащенными судами сразу же прибыли на помощь своему избраннику в Бонн. Из-за их неожиданного приезда начавшаяся война достойно завершилась для избранника. Через несколько дней избранник, соблюдая осторожность, тайно отправился в Рим, где был утвержден Папой...

Так как среди дворян земли распространился мятеж против избранника, то он при поддержке кёльнских граждан овладел крепостью Дойц и с двух больших кораблей, искусным образом оборудованных мостками и катапультами, захватил башни графа Бергского и разрушил их. Затем он восстановил все крепостные башни, пришедшие в ветхость от старости, и разместил там свой отряд. Подобным образом он укрепил и башню Св. Гериберта. Обе стороны собирают рыцарство, однако герцог Лимбургский12, бывший также графом Бергским, так и не осмелился напасть на избранника, поддержанного рыцарями и жителями Кёльна, которые расположились у крепости и храбро поджидали неприятеля. Избранник же, напротив, с военным отрядом прошел по части территории графа Бергского и вторгся в землю графа Зейне. Тут герцог и граф испугались и заключили с ним мир, который подтвердили клятвами и гарантийными письмами.

Герцог Брабантский вспомнив, что ранее заключенный им мир между избранником, герцогом и графом, был избранником нарушен, объявил ему войну и сразу же начал военные действия. Он взял с собой около 8000 пеших и конных воинов и вторгся в землю избранника, пройдя через которую, ограбил, разорил и сжег все церковные владения. Герцог Лимбургский выставил ему на помощь отряд, но сам не принял участие, чтобы его не смогли обвинить в нарушении клятвы. Однако многие порицали его за такую увертку или ухищрение при выполнении клятвы. Герцог Брабантский дошел до селения Нуссия14, которое он оставил невредимым, и, повернув оттуда, двинулся со всей своей вооруженной армадой на Кёльн, ничего не предпринимая против этого города. Избранник же, при своей храбрости, не привлекая горожан, с небольшим числом рыцарей совершил отважное нападение из городских ворот на арьегард герцога. После этого нападения, при котором воины обеих сторон сражались с одинаковой храбростью, герцог обойдя Кёльн, не затронув его, ворвался в Бонн и спалил город. Удалившись оттуда, чтобы осадить крепость Лехених16, он узнал, что кёльнский избранник собрал сильное войско. Поэтому, по причине голода, поразившего его людей, а также из-за напугавшего его известия, он возвратился в Брабант.

Избранник же собрал такое сильное войско, потому что ему оказали помощь архиепископ Майнца, епископы Мюнстера и Оснабрюка. Он осадил город Юлиакум20, спалив все его предместья. Затем он повел свое войско дальше, предавая огню и разорению землю своего врага. Он также разрушил замок Берге, принадлежавший Валлонам, и подошел к замку герцога Лимбургского, называемому Роде22. Здесь он спалил всё, что находилось перед его стенами и разорил все окрестности. Потом он повернул и осадил крепость графа Юлихского, называемую Берхем23, которая сдалась ему, была сожжена и разрушена. После этого он распустил свое войско.

Затем снова вернулся герцог Брабантский с военным отрядом, осадил крепость Рандинроде24, принадлежавшую Герарду, стороннику епископа. После того, как герцог захватил эту крепость, он сжег ее и разрушил. Потом он повернул против крепости Далехем25, принадлежавшей графу Гостадинскому, племяннику избранника, осаждал ее в течение десяти недель, пока она ему не сдалась, и разместил там свой отряд. Во время этой осады избранник Кельна оставил свой отряд в земле графа Бергского на этой стороне Рейна около деревни Медене26. Размещенный там военный люд разорил землю графа вдоль и поперёк.

В то же время пока шла война, кёльнский избранник был рукоположен в священники в церкви Св. Петра в Кёльне епископом Мюнстера, а затем этим же епископом, в день апостолов Симона и Иуды рукоположен в епископы...

В том же году император собирает войско и вторгается в область миланциев.

Записывая данные для путеводителя, обращаю внимание...

...на основы интересов туристов (что же им, в теории и в основном, интересно):

• Уникальность природно-климатических и географических условий (Рейн?);
• Производство уникальной продукции по традиционной технологии (кухня?);
• История и знаменитые исторические фигуры;
• Культурные достопримечательности (музеи, театры и проч.);
• События и мероприятия (спортивные мероприятия, фестивали, праздники, выставки, конференции и прочие - карнавал!);
• Здания, монументы и скульптуры...

Понятные и заметные в работе "пункты программы". И ещё интересные мысли из научной работы о туристах, Германии и имидже её многочисленных "главных городов" (приведу далее выборочно).

Современные туристы ― это коллекционеры мест. Согласно исследованиям, 80% туристического рынка составляют люди, которые отправляются в путешествие не в первый раз. Таких людей уже не вполне удовлетворяет стандартный туристский ассортимент ― морские пляжи, краеведческие музеи и картинные галереи. Они всё чаще стремятся к комплексным впечатлениям, охотно совмещая отдых с познанием нового, поправку здоровья с эксклюзивной экскурсией, участие в деловой конференции со спортивной активностью и осмотром достопримечательностей.

...Знакомый город открывается с необычной стороны: ... попробовать, примерить, купить.

...Туризм, развитый на достаточно высоком уровне, позволяет посетителям страны составить свое положительное мнение, создать свой собственный образ той или иной территории.

...Германия представляет собой целостное государство относительно недавно; до этого, на протяжении веков, страну составляли разрозненные княжества, графства и монархии. Благодаря этому в Германии есть несколько главных городов, каждый из которых обладает своим собственным уникальным характером, сформированным его историей и окружающей местностью. В каждом городе Вы не только попадёте в совершенно отличный от других мир с особенным архитектурным стилем и художественными богатствами, но также ощутите свойственный только этому городу стиль жизни.

...Туризм в Германии обеспечивает 8 процентов внутреннего валового продукта страны. Непосредственно в туристической сфере почти 3 миллиона рабочих мест. Наряду с торговлей это - самый крупный сектор в сфере услуг...

Германия становится все более популярным туристским направлением. Ежегодно Германию посещают около 18 млн. туристов, каждый из которых проводит в гостинице не менее двух ночей. Наиболее активно отдыхают в Германии голландцы, американцы и англичане. Самыми популярные среди зарубежных туристов немецкие города - Берлин, Мюнхен, Гамбург и Баден-Баден. Отрасль туризма занимает второе место после автомобилестроения.

...В Германии упор делается на постиндустриальный мотив, например заброшенные угольные и соляные шахты в Руре, судостроительные заводы времен Второй мировой войны. Хотя, конечно, открыты и многие действующие предприятия, из которых лидер по посещаемости ― завод BMW в баварском Вольфсбурге (260 тыс. туристов в год).

Благодаря своему положительному имиджу, из городов Германии наиболее привлекательными для туристов являются:

• Берлин: возрождённая столица;
• Франкфурт-на-Майне: немецкий "Майнхэттен";
• Мюнхен: баварские традиции и современность «Мюнхен расположен между искусством и пивом подобно деревне между холмов», - сказано 150 лет назад Генрихом Гейне.

И вот что говорится об имидже Дюссельдорфа: "Оживлённый современный город на Рейне - элегантный, хлебосольный и космополитичный, характерными чертами которого стали мода, культура и стиль жизни. Элегантная сторона Дюссельдорфа ярко выражена на торговой улице Кёнигсалее. Самая знаменитая достопримечательность города - футуристические архитектурные шедевры Фрэнка О. Гери на набережной Медиенхафен. В старой части города насчитывается более 260 баров и ресторанов, где протекает радостная жизнь населения Рейнланда. Благодаря множеству музеев, театров, концертных залов и галерей Дюссельдорф получил репутацию международного центра искусства и культуры".

А вот что о Кёльне – "город, в облике которого отражена 2000-летняя история культуры и сплетение древнеримского, средневекового и современного влияния. Знаменитый символ города – Кёльнский собор – является местом встречи людей со всего Света. Название города свидетельствует о его древнеримском прошлом, когда он назывался Колония. Архитектурное наследие эпохи Римской империи и Средневековья, так же как Кёльнский собор стали живыми декорациями на культурной сцене города. Кроме всего прочего Кёльн является столицей карнавалов и радостной жизни на Рейне, а также особенно привлекательным ярмарочным центром. Открытый, дружелюбный и простой..."

Почерпнуто из курсовой работы "Формирование имиджа городов ФРГ" /Новосибирск, 2012

Гейне на Рейне, 1820-е годы, молодость. О внешности.

Студент, каникулы. 1820 год.С особой любовью Генрих Гейне изучал сочинения Байрона*. Летом 1820 года он часто нанимал лодку до Годесберга, "деревни, расположенной в часе гребли от Бонна вверх по течению"; там он имел обыкновение отдыхать, лёжа в лодке и держа перед собой томик Байрона. С середины августа "до половины октября 1820 года он жил в расположенной напротив Бонна деревне Бойель", где он снял комнату на время каникул, и там в уединении он начал работу над своей извест­ной трагедией «Альманзор»...

Потом он отправится в Берлин.

Интересно, что его однокурсники в то время чувствовали себя в «общине верующих в Гейне», которая возвела в культ «учение о едином человечестве, не знающем никаких националь­ностей». ...Интернационал Гейне?..

*Элиза фон Гогенхаузен, которая в то время в Берлине занималась переводами прославленного бри­танца, лорда Байрона, первая провозгласила в 1821 году Гейне (познакомившись с ним лично) преемником Байрона в Германии, что вызвало немало возраже­ний; "однако это её признание обеспечило ей вечную благодарность со стороны Гейне".

О его внешности так вот (отчасти по-разному) рассказали его современники Карл Везерманн, Германн Шифф и Георг Книлле:

"...в начале 1822 года в Берлине, внешность его — а ему было лет двадцать пять—двадцать шесть — производила приятное впечат­ление; хотя ростом он был ...несколько ниже среднего роста, он был тем не менее строен и весьма пропорционально сложен; черты его лица были правильными и почти не выдавали его еврейского происхождения; у него был несколько бледный цвет лица, бороду он брил, одет был в полном соответствии с модой: носил чёрный фрак, чёрные панталоны, сапоги с острыми носками, чёрный жилет, высокий белый галстук, который слегка прикрывал подбородок, и высокую войлочную шляпу с широкими полями (так называемый «боливар»). Он столовался ... в «Кафе Нацио­наль» на улице Унтер-ден-Линден и вообще жил по-барски". *** "Внешность Гейне не была импозантной. Он был бледен и хил, его взгляд был тусклым. Из-за близору­кости часто щурился. Из-за выпиравших скул на его лице образовались те мелкие морщинки, которые могли выдать его польско-еврейское происхождение. В ос­тальном он не был похож на еврея. Цвет его гладко причёсанных волос был неопределённым, зато он лю­бил показывать свои изящные белые руки. В его характере и поведении была благородная сдержанность, некое личное инкогнито, с помощью которого он скрывал свое истинное достоинство от других. Он редко бывал оживлённым. Я никогда не видел, чтобы он, будучи в дамском обществе, говорил комплименты женщине или молодой девушке. Он говорил тихим голосом, монотонно и медленно, словно подчеркивая каждый слог. Время от времени, когда он вставлял острое словцо или умное замечание, на его губах возникала какая-то четырехугольная улыбка, совершен­но не поддающаяся описанию". *** "Гейне едва достигал среднего роста и был тщеду­шен. У него был очень приятный голос, лукавые глаза средней величины, светившиеся умом и живостью; увлечённый разговором, он имел обыкновение их при­крывать; у него был красивый, резко очерченный нос с легкой горбинкой, ничем не примечательный лоб, свет­ло-русые волосы и рот, который постоянно подергивал­ся и очень выделялся на его продолговатом, худом и болезненно бледном лице. Его алебастрово-белые руки отличались изящнейшей формой и некой одухотворен­ностью. Особенно красиво они выглядели, когда друзья, собравшись в своем кругу, просили Гейне продекламировать его великолепную песню о Рейне: «Как из тучи светит месяц...» и т. д. Тогда он обычно вставал и далеко простирал свою красивую белую руку".

А теперь смотрите, как иначе запомнил его восторженный ученик по имени Левин Браунхардт:

"На­сколько я сейчас еще могу вспомнить, Гейне находился в то время в расцвете своей молодости. Он был скорее высок, чем коренаст, его прекрасное, еще юношеское лицо излучало здоровье. У него были красивой формы голова и белокурые волосы. Ничто в его внешности не указывало на его восточное происхождение. Одевался он всегда модно и элегантно. Одним словом: «Не was а real gentleman, comme il faut» с головы до пят".

"Гейне вёл с нами занятия по французскому, немецкому языку и истории Германии. Он был великолепным лектором. С большим воодушевлением, более того, с неподражаемым поэти­ческим вдохновением он описывал победы Германа, или Арминия Германца, и поражение римского войска в Тевтобургском лесу. Герман, или Арминий, был для него примером великого героя и патриота, который рисковал жизнью, всем, что имел, чтобы завоевать свободу для своего народа и сбросить римское иго. Когда Гейне, напрягая голос, восклицал, как некогда Август: «Вар! Вар! Отдай мне мои легионы!» — его сердце ликовало, его прекрасные глаза блестели и его выразительное мужественное лицо сияло радостью и блаженством.

Мы, его слушатели, были в высшей степени изумлены и даже потрясены; еще никогда прежде мы не слыша­ли, чтобы он говорил с таким воодушевлением. Мы были готовы целовать ему руки, и наше почтение к нему сильно возросло и осталось у нас на всю жизнь.

Само собой разумеется, что попутно он высказывался и о современной Германии. Мне особенно запомнилось, как он при этом выражал глубочайшее сожаление по поводу тогдашней раздробленности нашего отечества и говорил буквально следующее: «Когда я смотрю на карту Германии и вижу эту уйму цветных пятен, меня охватывает настоящий ужас. Напрасно спрашивать себя, кто, собственно, управляет Германией». К сожа­лению, поэт так и не дожил до объединения Германии во главе с доблестным и справедливым императором, которое он предсказывал в одном из своих последних стихотворений.

С радостью и любовью мы занимались у него французским языком. Уже после трех месяцев занятий я мог переводить Плутарха. Будучи девяностотрехлетним старцем, я и сейчас горжусь тем, что могу сказать: великий поэт особенно благоволил ко мне. В шутку он называл меня своим маленьким любимым учеником Вагнером. Я должен был приносить ему книги из Королевской библиотеки и менять их, а также оказы­вать другие мелкие услуги, за что получал от этого благородного человека щедрое вознаграждение. ...

Очень часто Гейне говорил о своей матери, которую любил с истинной нежностью. «Моя мать, — говорил он, — верно, родом из благородной еврейской семьи. Евреев часто изгоняли из европейских стран, так что мои предки оказались заброшенными в Голландию, где словечко фон превратилось в ван»...

О своих родных местах в Рейнской области он говорил с воодушевлением и описывал их как рай земной".

Закончить эту заметку хотелось бы "рекомендательным" письмом Фердинанда Гримма (да-да, брату Братьев!) Якобу и Вильгельму:

"Берлин, 6 мая 1824 Я рекомендую вам хотя и не окончившего курс, но наблюдательного Г.Гейне из Дюссельдорфа, который возвращается, чтобы еще раз прослушать лекции о пандектах, в Гёттинген, где он уже прежде учился,.. и охотно хотел бы познако­миться с вами. Хотя его внешность не способствует возникновению хорошего впечатления о нём, зато в стихах его содержится что-то подлинно пережитое, они привлекают тем, что звучат как хорошие народные песни..."

Кобленц: там, где встречаются Рейн и Мозель

Кобленц: там, где встречаются Рейн и Мозель. Римляне возвели здесь крепость, франки – королевский двор, курфюрсты – замок, французы сделали Кобленц центром своего департамента на Мозеле, а Пруссия превратила его в «рейнский Потсдам», перенеся сюда управление Рейнской провинцией.

Более 2000 лет назад римляне возвели здесь мощные военные укрепления, назвав их Castellum apud Confluentes – «укрепление у слияния рек». Позднее это название трансформировалось в Koblenz. В средние века сюда пришли рыцари Немецкого ордена, а в XIX столетии Кобленц превратился в неприступный бастион Европы.

Место это с особым колоритом и живописными берегами. Город был особенно любим немецкими романтиками. С этим городом связал свою жизнь и издатель Карл Бедекер (Karl Baedeker), чьё имя на рынке туристической продукции и путеводителей давно уже стало нарицательным. Это здесь он выпустил первый путеводитель по Рейну, снабдив его кратким описанием экскурсии по Кобленцу.

Все начинают со знаменитого Немецкого угла (Deutsches Eck), посмотрите конный памятник императору Вильгельму I. Пройдите вдоль берега Мозеля до старейшего в городе здания башенного типа Zum Deutschen Kaiser, построенного королевским монетным мастером ещё в XVI веке. Интересное: площадь Florinsmarkt. и  Старый торговый дом (Altes Kaufhaus, 1419 г.), позднее перестроенный и используемый в качестве ратуши, а ныне - Музей Среднего Рейна (Mittelrhein-Мuseum). Здание Бюрресхаймского двора (Bürresheimer Hof, ныне юношеская библиотека), бывшее здание суда – Дом судебных заседателей (Schöffenhaus) и церковь Флоринскирхе (Florinskirche), Старый замок (Alte Burg), построенный ещё в XIII веке (сейчас здесь городской архив). Площадь Münzplatz - Marktstraße, площадь Am Plan и церковь Богоматери (Liebfrauenkirche), театр (Theater Koblenz) возведён ещё в 1787 г., комплекс зданий дворца курфюрста (Kurfürstliches Schloss). Базилика Св. Кастора (Basilika St. Kastor) и прекрасный цветочный парк.

Гюнтер Грасс: глава "1910" и "толстая Берта"

Сначала предпосылки. 19 век. Из учебника:

"Значительным препятствием для процесса индустриа­лизации в Германии была политическая раздробленность этой страны. Ситуация значительно улучшилась после объединения немецких земель в 1871 г. Крупнейшим про­мышленным районом Германии становится Рурская область, где находились значительные месторождения угля высокого качества. Впоследствии здесь была основана ком­пания Круппа, являвшаяся ведущим производителем ста­ли в Германии. Другой промышленный центр страны рас­полагался в долине реки Вуппер. В начале века он полу­чил известность за счет производства хлопчатобумажных тканей, добычи угля и железной руды. Именно в этом районе Германии для производства чугуна вместо древес­ного угля впервые стал использоваться кокс.

Это про регион, окружающий Дюссельдорф. И в нём - город Эссен, который ещё называют "городом Круппов". У Круппов была Берта (1886 - 1957, внучка Альфреда Круппа, «пушечного короля», который в своё время вывел фирму в лидеры).

А была ещё у Круппов "Большая Берта" - названа по имени Берты Крупп - самая большая осадная пушка времен Первой мировой войны, построенная в Германии; спроектирована в 1904 году, построена в 1914 году на одном из заводов Круппа в Эссене.

Калибр орудия 420 мм, вес снаряда 820 кг, максимальная дальность обстрела 15 км. Всего было выпущено 30 подобных орудий. Так вот эту выпускавшуюся в годы Первой мировой войны 420-мм гаубицу крупповцы называли Большой Бертой, или Толстой Бертой (Dicke Bertha).

А теперь как этот фрагмент истории Германии отражён в главе "1910" - Мое столетие (переводчик Софья Львовна Фридлянд) Гюнтера Грасса: - рассказ одной "толстой Берты" и, может быть, ещё одна версия названия той гаубицы:

"Ну, теперь я вам расскажу, почему здешние парни из-за того, что звать меня Бертой и вообще я из себя довольно полная, привесили мне эту кличку. Жили мы тогда в заводском поселке. Квартира была от завода и очень близко. Зато весь дым тоже нам доставался. Но когда я начинала браниться, потому как белье снова, пока сохло, все стало серое, а мальчишки кашляют без передыху, отец повторял: «Да будет тебе, Берта. Кто работает у Круппа на сдельной, тому надо поспевать на работу вовремя, как штык». Ну мы и жили тут, до последнего времени, хоть и тесновато было, потому как заднюю комнату, которая выходила на крольчатник, пришлось уступить двум холостякам, их еще называют нахлебники, а для швейной машинки, которую я на свои кровные купила, места и вовсе не осталось. А мой мужик, он знай себе говорит: «Да брось ты, Берта, главное дело, крыша не течет».

Сам он работал в литейном цеху. Отливали они там пушки. Со всеми причиндалами. До войны оставалось года два от силы. Так что работы у них хватало. И отлили они такую хреновину, которой прям все гордились, потому как такой громадины еще свет не видел. А в нашем-то поселке многие работали на литье, и оба наших нахлебника тоже, стало быть и разговор об этом шел все время, хотя это считалась вроде как тайна. И они все никак не могли довести эту пушку до ума. Она должна была получиться вроде мортиры. Это такие короткие. Калибр считался точно сорок два сантиметра. Но отливка все не удавалась и удавалась. И вообще дело тянулось и тянулось — конца и краю не видать. Но отец знай себе говорил: «Если ты спросишь у меня, я тебе так скажу: это мы еще успеем, пока всерьез дойдет до дела. Ну, ты ж Круппа знаешь, захочет, так продаст ее русскому царю».

А потом и впрямь дошло до дела, через несколько лет, но они и не подумали ее продавать, а издаля стрельнули из этой пушки прямо по Парижу. И называли ее повсюду «Толстая Берта». Даже там, где про меня и слыхом не слыхали. Это просто литейщики из нашего поселка назвали ее так в честь меня, потому как в поселке-то я была сама толстая. Мне это вовсе и не понравилось, что обо мне разговоры пошли, но мой мужик и говорит: «Это ж они не со зла». А я эти пушки на дух не переносила, хоть мы с них и жили у Круппа-то. И если вы меня спросите, скажу прямо: жили не сказать чтоб плохо. У нас по поселку даже куры бегали, и гуси тоже. А в закуте почти у каждого стояла свинья. А по весне даже и кролики…

Только в войне с нее большого проку не было, с ихней толстой Берты. Французы-то поди со смеху помирали, когда она опять стрельнула мимо. А мой мужик, которого Людендорф под конец загреб в ландштурм, из-за чего он и стал у меня калекой, и стало быть нам нельзя было оставаться в поселке, а можно только снимать беседку на мое сбереженное, он мне всякий раз говорит: «Да будет тебе, Берта, по мне можешь и больше истратить, главное, чтобы ты у нас здоровенькая была»".