Дюссельдорфский капиталистический реализм
/Сегодня утром прочитала сообщение:
”Посмотрел сегодня фильм "Работа без авторства".
Мне понравилось. Очень. И ещё мне понравилось, что
вдруг я увидел себя, словно на Вашей экскурсии…”
(А.С. из Дюссельдорфа)
И это заставило меня откликнуться (потому что это часть моей приостановленной работы и прекрасное ощущение, что есть о чём вспомнить - мне и моим экскурсантам!) и вернуться к теме искусства и современности, к реальности (пока виртуально).
Возвращаясь к записям в журнале, моём блоге, который всё ещё есть (много пишу в черновики - объясняя данностью, ситуацией, в которую мы все, глобально, попали), хочу пригласить вас (пусть пока не на экскурсию и не на выставку) “в читальный зал” или на видео-лекцию о дюссельдорфских художниках и об истории современного искусства в целом (смотрите там - про гигиену и радость жизни, предвидение?), или “в кино” для культурного досуга.
Поделюсь тем материалом, который использую для подготовки экскурсий.
Начну свою “лекцию” с того, что был (не так давно) один британский публицист и теоретик культуры, философ, прославившийся главным образом своим блогом K-Punk, Марк Фишер (1968–2017). Так вот, что интересно: широкую известность ему принесла книга «Капиталистический реализм», написанная на основе того блога. Книга переведена также и на русский (Фишер М. Капиталистический реализм. М.: Ультракультура 2.0, 2010) и есть даже российские учёные-философы, эту книгу-блог упомянающие так: “работая с его концепцией, мы должны понимать, что Фишер — не систематический мыслитель: жанр, в котором он работает, — прежде всего блоговые записи и эссеистика”…
В 2009 году Фишер, как рассказывается в научной статье о постмодернизме, “отчаивался узреть какой-либо альтернативный вариант будущего”, при этом в пример приводит фильм Альфонсо Куарона «Дитя человеческое» (2006 - его я в феврале 2021 посмотрела, по совпадению), чтобы заявить, что этот кинофильм “показывает не будущее, даже в качестве альтернативы, а, скорее, обостренную форму нашего собственного мира. Экстраполируя образы из «Дитя человеческого» на нашу реальность, Фишер меланхолично замечает, что мир «не заканчивается взрывом, он затухает, оголяется, постепенно распадается». Фильм подтверждает, что будущее не готовит нам ничего, кроме перманентного застоя и повторных искажений одного и того же; и сама культура в ситуации, когда нет ничего нового, обречена на исчезновение”.
Но достаточно о грустном, лучше про искусство в истории Дюссельдорфа и про то, какую роль в ней играет академия художеств и семья по фамилии Фишер, повлиявшая на создание термина “капиталистического реализма” - хорошая статья на русском, содержание которой хочется перечитывать и довести до сведения пропустивших её в 2016 году. Написана она остроумно и толково, поэтому самое время достать её из “запасников”, переложив в “читальный зал”. Кроме того, там правильно называется фамилия Люег (что оказывается трудным даже для хороших искусствоведов - “что в имени тебе моём?”)) Кстати, можно произносить её как “Люг”, проглатывая “е” (так же, как и у Ю(е)ккера!).
Предыстория: был ещё один Фишер, немецкий. Конрад Фишер (1939-1996) родился в Дюссельдорфе и учился в послевоенное время в Дюссельдорфской академии художеств — вместе с Зигмаром Польке и Герхардом Рихтером, “вовремя удравшим из ГДР. Рихтер, до того обучавшийся премудростям соцреализма в Дрезденской академии, придумал издевательский термин "капиталистический реализм" — для обозначения поп-арта. Фишер взял творческий псевдоним Конрад Люег — девичью фамилию матери, фамилию знатных рурских промышленников и капиталистов” (и Luegallee в Дюссельдорфе-Оберкасселе носит эту фамилию). Фамилия Люег показалась ему “особенной”, не так распространённой в Германии, как Фишер.
Историческая дата: 11 октября 1963 года Рихтер и Конрад Фишер-Люег устроили… демонстрацию “За капиталистический реализм" в одном дюссельдорфском …мебельном магазине.
“Это была сидячая демонстрация на диванах перед телевизором —
реалистическая живая картина образа жизни благополучного обывателя”.
Теперь упоминание об этой (провокации - зачёркнуто)акции можно найти в любой книге по искусству XX века. Об этом подробно и интересно рассказывала и “Немецкая волна”.
Надо сказать, что к этому времени наш Фишер-Люег был уже “совершенно свободным художником: из академии его отчисли, ему было не до учебы, он разъезжал по выставкам в Германии и за границей, благо Дюссельдорф — это самый центр Западной Европы, и знакомился с, что называется, интересными людьми” (к примеру: Сай Тумбли или Ив Кляйн). В середине 1960-х (когда родился британец Фишер-блогер-философ) дюссельдорфец Фишер или Люег уже участвовал в выставках с Рихтером и Польке (о которых подробно рассказывается в лекции искусствоведа Александры Даниловой - там о том, как развивалось это художественное движение, проводя параллели с тем, что в это же время происходило в искусстве в по всему миру), …
“причём в лучших галереях — у Рене Блока в Берлине, у Альфреда Шмелы в Дюссельдорфе. Фишер же подрабатывал у Шмелы ассистентом — Шмела тогда занимался другими дюссельдорфцами, группой Zero и Йозефом Бойсом, но собирался завести филиал, галерею для совсем молодых художников, вчерашних студентов, и поставить во главе Фишера, однако потом передумал. На выставке в K20 есть одна люеговская работа: весёленький холст, темпера, имитирующая набивной ситчик, с емким названием "Стёганое одеяло, или Тропический дождь" — достойный образец немецкого поп-арта. В общем, Люег мог бы войти в большую историю искусства как художник. Но Фишер решил делать её несколько другим образом”.
В цитируемой статье рассказывается, что он не любил коммерческое слово "галерея" — дескать, галереи это для Кёльна и его арт-ярмарки (Дюссельдорф традиционно не любит Кёльн и пользуется взаимностью) и
”предпочитал название "Выставки Конрада Фишера". Отчасти потому, что воспринимал это как художественный проект, отчасти потому, что на нормальную галерею проект не походил. Поначалу "Выставки Конрада Фишера" имели место в подворотне: арендовав проход во двор в доме на Нойбрюкштрассе в Старом городе — 3 м в ширину, 11 м в длину, он просто-напросто закрыл коридор стеклянными дверьми с обоих концов. Подворотню выбрали более чем удачно — возле легендарного артистического клуба Creamcheese, куда плавно перетекали вернисажи. Первая выставка состоялась в октябре 1967-го — художника звали Карл Андре, имя этого американца в Европе слыхом не слыхивали, но приятель Фишера, начинающий куратор Каспер Кениг, пропадавший в те годы в Нью-Йорке, сказал, что на него стоит обратить внимание — и Фишер выслал Андре билет на самолет. Минимализм, ленд-арт и концептуальное искусство до Фишера в европейских галереях не показывали.
Денег у горе-галериста практически не водилось, и оплачивать перевозку произведений он не мог — мастера новейшего искусства приезжали в Дюссельдорф на несколько недель и жили в квартире Фишеров на полном пансионе, делая работы in situ. Сегодня это бы назвали резиденцией для художников. Тут надо заметить, что Фишер очень выгодно женился, присмотрев невесту в академии: Доротея Фишер (1937-2015) не только зарабатывала деньги на все его галерейные чудачества уроками рисования, но и терпеливо обихаживала пансионеров. По приезде Андре, привыкший к более просторным выставочным залам, ужаснулся тесноте, но все же придумал, как разместить сотню квадратных стальных пластинок на полу. Они сделались друзьями на всю оставшуюся жизнь — выставка названа "Облако и кристалл" по изысканно меланхоличной инсталляции Андре на смерть Фишера.
На выставке в K20 выстроили несколько боксов размером 3х11 с реконструкциями "подворотных" выставок Ричарда Лонга, Брюса Наумана и Фреда Сэндбека. Лонг красиво разложил на полу ивовые прутики, привезённые из его родного Бристоля,— работу, к всеобщему удивлению, сразу купили, так что Фишеры потом переплатили втридорога, выкупая её обратно в свою коллекцию. Науман записал различные шумы, по саундтреку для каждого рабочего дня недели, и усовершенствовал магнитофон, заставив магнитофонную ленту вылезать из аппарата и оборачиваться вокруг карандаша, прикрепленного к далеко стоящему стулу,— таким образом пространство галереи было заполнено и звуком, и средствами звуковоспроизведения. Сэндбек натянул акриловые струны от пола до потолка и опёр о стену почти невидимую конструкцию из металлической проволоки — трудно объяснить почему, но это фантастически красиво. /…/ рассказывают байку, что когда тот приехал к Фишерам, то тут же выгнал их из их собственной квартиры на пару дней, чтобы они не мешали ему думать над работой, а когда им позволено было вернуться, вся гостиная была оплетена паутиной струн. Фишеры любили одержимых.
И про локальный патриотизм:
“при всем космополитизме в списке Фишера было много дюссельдорфцев — он не без оснований верил в академию, тем более что там теперь преподавали его друзья и одноклассники. Ассистентов в галерею тоже брал из академии — кажется, это Рихтер порекомендовал в помощники своего ученика, Томаса Шютте”.
(в статье 2016 года упоминается ещё “Большая выставка скульптуры, акварелей и архитектурных моделей Томаса Шютте идет сейчас в галерее Конрада Фишера во Флингерне — бывший рабочий район Дюссельдорфа превратился в галерейный, жизнь здесь бьет ключом. Но и в Старом городе осталось много галерей — в небольшом Дюссельдорфе их всего около сотни, ведь академический конвейер не останавливается ни на секунду”).
Галерея Альфреда Шмелы в Старом городе (за зданием “арт-бункера” и наискосок от Андреас-кирхе) стала филиалом Художественного собрания земли Северный Рейн-Вестфалия: изысканное здание, спроектированное голландцем Альдо ван Эйком в 1971-м, считается одним из первых в мире, специально построенных для коммерческой галереи.
Что касается архитектурных моделей Шютте — это жестокая пародия на архитектуру с ее концептуальным проектированием: например, так горячо любимые модернистами изогнутые крыши вроде той, что рухнула в берлинском Конгрессхалле, он предлагает строить по образу и подобию картофельного чипса. Но при всей пародийности шюттовские модели можно претворить в реальность. Так, чипсообразная крыша накрыла Скульптуренхалле, только что возведенный по проекту Томаса Шютте под Дюссельдорфом в Нойсе — между музеем Insel Hombroich и Фондом Ланген, шедевром Тадао Андо. В Скульптуренхалле открыта выставка знаменитого британского скульптора Ричарда Дикона — он тоже был профессором Дюссельдорфской академии.
Есть такая замечательная фотография Бернда Янсена: два профессора Дюссельдорфской академии, Клаус Ринке и Гюнтер Юккер, въезжают в священные стены верхом на верблюдах, профессора радостно ухмыляются, а верблюды — нет, они исполнены академического достоинства. Снимок сделан в 1978-м — в том году Йозефа Бойса по решению суда вернули в академию, из которой уволили за, так сказать, "оккупай": в 1972-м он с непринятыми в академию абитуриентами захватил ректорат и требовал принимать всех желающих, потому что каждый человек, как известно, художник. А еще в 1978-м профессором видеоарта назначили Нам Джун Пайка. За историей галереи Конрада Фишера, безусловно, стоит история Дюссельдорфской академии художеств, которая умудрилась несколько раз переизобрести самое себя и сегодня сообщает городу удивительную атмосферу этаких современных Афин времен Перикла.
Вот эту комнату рекомендую: её непросто найти в музее Кунст-паласт.
Вы идете в Кунстпалас посмотреть старую дюссельдорфскую школу, ахенбахов и фейербахов, которых так ценили в России XIX века, а там прекрасная выставка "За занавесом: сокрытое и явленное со времен Ренессанса, от Тициана до Христо". Первое, что вас встречает,— это новая дюссельдорфская школа: занавесы работы Герхарда Рихтера и его (а также Конрада Фишера-Люега) учителя, Бруно Голлера. Вы идете в Фольксгартен, а там среди прудов с утками и статуй, увековечивающих ахенбахов и фейербахов, высятся минималистские стелы Ульриха Рюкрима и угрожающим memento mori тикают десятки городских часы Клауса Ринке. Вы спускаетесь в метро, а там — на линии Верхан — работы выпускников академии, каждому победителю городского конкурса досталось оформить по станции. И это не московские мозаики и фрески, а, допустим, обивка из пупырчатой стали и видеопанели с панорамами Млечного пути Томаса Штрикера, ученика Ринке, так что вы мгновенно ощущаете себя не под землей, а внутри космического корабля. Дюссельдорфская академия, как вода, заполняет собой любые свободные пространства, даже технический отсек тоннеля под Рейном стараниями студентов превратился в выставочный зал KIT — Kunst im Tunnel ("Искусство в тоннеле"). /…/
Статья, которую цитировала: "Облако и кристалл. Коллекция Доротеи и Конрада Фишеров" - о выставке в Дюссельдорфе, Художественном собрании земли Северный Рейн-Вестфалия (K20) / Автор: Анна Толстова для журнала "Коммерсантъ Weekend" №36 от 21.10.2016/ заканчивается словами:
Кстати, если вам вдруг попался очень хороший экскурсовод, а экскурсии тут принято водить не только по музеям и кунстхалле, но и по коммерческим галереям, то, скорее всего, он тоже выпускник академии, у которого не заладилась артистическая карьера. Мы привыкли считать академии с их академическими традициями проклятием и смертью живого искусства — некоторые бывают исключениями из правил.
Всем, кто “одолел” - дополнение про иллюстрацию: картинка в заставке - не Польке, но из Дюссельдорфской художественной академии: моя фотография пола в одном из классов, сделанная на традиционоой - в этом году не состоявшейся в феврале выставке работ студентов (вздыхаю грустно)
