В этом журнале собрана интересная и полезная для туристов информация о жизни в Дюссельдорфе: про музеи и памятники, билеты и транспорт, отели и рестораны и многое другое.
Горячие бергские вафли в классическом варианте - со взбитыми сливками и горячими вишнями - считаются у нас региональным деликатесом. Форма - сердечки, собранные в "цветок".
Изобретённые ещё в XIII веке в Германии, по мнению братьев Гримм, в рейнском регионе, вафли и по сей день являются популярным кондитерским изделием также и в соседних Бельгии и Франции.
Read More
“Воздух Северного и веяние Средиземного морей сильно и проникновенно соединились в бельгийском искусстве XVII столетия".
Завтра еду смотреть город Рубенса, его дом (и "вольности" садового домика), вообще: бельгийские бюргерские дома и их особенные двери, церкви и их интерьеры, антверпенские улицы, ратушу, рынок.
Петер Пауль Рубенс (1577 – 1640) вернулся в 1608 году в Антверпен, "город своих отцов". В 1611 году он приобрел большой участок на Ваарштраат, где в течение семи лет шла постройка его дома и мастерской. Уже в 1620 году его друг Ян ван ден Ваувер, городской секретарь, сообщает о том, что «дом вызывает удивление иностранцев и восхищение приезжающих».
Корнелис де Вриендт в 1461 – 1565 сумел сохранить за своей антверпенской ратушей национально-фламандский общий характер при итальянских основах стиля. Бельгийский барочный стиль с особенной силой обратился к строению церквей потому, что он явился служителем церкви. Надо было восстановить в новых формах целый ряд храмов, лежавших в развалинах, и соорудить новый ряд в современном стиле, в знак торжества старой церкви. По большей части это колонные базилики, подобно некоторым генуэзским церквам того времени, что объясняется сношениями могущественных приморских городов Антверпена и Генуи. Но то обстоятельство, что их великолепные фланговые башни, богато расчлененные, заканчивающиеся куполами, возвышаются обыкновенно позади полукруглой ниши, представляет бельгийскую особенность, объясняющуюся именно отсутствием итальянских образцов в барочном строительстве фланговых башен.
Самая величественная церковь в стиле фламандского раннего барокко – это иезуитская церковь в Антверпене, построенная иезуитами Петером Гуйссенсом и Франсуа Агильоном между 1614 и 1621 г.г. Сгоревшая в 1718 г., она была восстановлена по старым проектам. Ее изумительно широкая лицевая сторона, на всем протяжении двухэтажная, внизу тосканская, вверху ионическая, имеет над средним нефом еще третий коринфский этаж, увенчанный неспокойным треугольным фронтоном, и с обеих сторон ограничена отдельными низкими, с высокими куполами, башнями с лестницами. Четырехгранная внизу, восьмисторонняя вверху главная башня за нишей хора, легко и богато расчлененная, увенчана благородным куполом и считается одной из прекраснейших всей эпохи ренессанса и барокко. Внутри тосканские колонны разделяют церковь на три нефа. Над боковыми нефами тянутся эмпоры, отделенные от широкого среднего нефа ионическими колоннами.
Рубенс, очевидно желавший указать землякам пути к сооружению монументальных бюргерских домов своим большим сочинением о тогдашних дворцах Генуи, появившимся в 1622 г. Это ему, однако, не удалось. Даже его собственный, им самим построенный, лишь частью сохранившийся дом в Антверпене не напоминает дворцов Генуи. Во всяком случае, трехарочные, типа триумфальной арки, ворота, ведущие в его сад, сохранившиеся лишь на гравюрах, показывают, с какой силой, мощью и свободой Рубенс умел переработать итальянские влияния в грандиозный новый стиль барокко, ответственность за который лежит только на нем. Его сохранившийся садовый домик, сводчатая зала которого опирается на тосканские колонны, изобилует подобными вольностями. Фронтон надстройки и средняя балюстрада переходят плавно в волюты наподобие рыб, и вместе с тем средняя ниша, обрамленная гермами, имеет «сидячие» угловые пилястры во вкусе Поццо, крайне рискованные сами по себе. Все сооружение производит гармоническое впечатление, благодаря основному чувству живописного единства.
Подобно Рубенсу, Франкар поощрял фламандский гражданский архитектурный стиль своей книгой об архитектуре, появившейся в 1617 г. в Брюсселе и поразившей в особенности проектами ворот. Архитектура дверей, с верхними частями, произвольно наклоненными внутрь и наружу, допускала еще и верхнее отверстие в виде окна с причудливой рамой, а иногда, при полном искажении и разложении античного языка форм,отличалась смелым и живописным внешним видом. В картушах Франкара витые украшения часто достигают уже той бесформенной пышности, которая превращает их в расслабленные хрящи. В Антверпене и Брюсселе сохранилось несколько дверей этого рода, позднее ошибочно называвшихся «spansche Deurkens» («испанскими дверцами»). В Испании вовсе не встречается таких дверей.
Дом кожевенного цеха 1644 г. на антверпенском рынке, богато украшенный.
Пасха 2015 года - католики и протестанты празднуют в апреле.
Начиная с концерта в Страстную пятницу (3 апреля 2015) и с пятью другими концертами в протестантской Йоханнес-Кирхе (Святого Иоанна) кантор церкви Вольфганг Абендрот /Abendroth/ с камерным хором Дюссельдорфа и ансамблем ChamberJam устраивают по случаю Пасхи в протестантской церкви Святого Иоанна программу с названием "Сердце, прощай".
В Страстную пятницу, 3 апреля (Концерт начинается в 17 часов) - особый концерт: поют Тереза Nelles (сопрано), Корнелия Orendi (альт), Патрисио Арройо (тенор), в сопровождении Кристиана Палма (бас-гитара) и камерного хора Дюссельдорф и ансамбля ChamberJam под руководством Вольфганга Абентрота - исполнят музыку Вольфганга Амадея Моцарта - Реквием D -Moll (К. 626) и Симфонию №43 Фа мажор (KV 42), а также кантату (BWV 131) Иоганна Себастьяна Баха.
Сочинения одиннадцатилетнего Моцарта и кантаты Иоганна Себастьяна Баха - эти два ранних произведения. И монументальный Реквием, напротив, последнее сочинение Моцарта.
Билеты по ценам от 14 до 32 евро можно приобрести заранее со вторника по четверг 10-13 часов на месте - в офисе церкви Святого Иоанна.
В Великую Субботу, 4 апреля в 19 часов: ансамбль ChamberJam Прия Митчелл (скрипка), Хьюго Тиксиэйше (скрипка), Владимир Мендельсон (альт), Дэвид Коэн (виолончель), Джулиан ARP (виолончель), Наташа Кудрицкая (фортепиано) и другие. Фортепианный квартет Густава Малера в минор, концерт для скрипки Феликса Мендельсона ре минор, Каприччио на отъезд очень популярной Си-бемоль мажор BWV 992 брата" Иоганна Себастьяна Баха и фортепиано Луи Вьерн в квинтет Op. 42. Билеты по 14 €
На Пасху в воскресенье, 5 апреля 2015, два концерта:
в первом звучат "Романс для скрипки и фортепиано", соч. 1 Эдвард Элгар, фортепианное трио Брамса си мажор, соч . 8 и Фортепианный квартет Габриэля Форе соль минор, соч. 45. Концерт начинается в 17 часов. Билеты по 16 €
Фортепианное трио до минор, Op. 8 Дмитрия Шостаковича, музыка Сергея Прокофьева (Сюита из "Ромео и Джульетты"), Вольфганга Амадея Моцарта. Начало в 20 часов, билеты по 16 €
В Пасхальный понедельник, 6 апреля 2015 в 17 часов - последний концерт этого праздничного фестиваля камерной музыки в церкви
Ансамбль ChamberJam играет оперу "Петя и волк, Op. 67" Сергея Прокофьева, сочинения: Sonata Альбана Берга си минор, соч. 1 и Людвига ван Бетховена - струнный квинтет до мажор, соч. 29
Дети слушают концерт "Петя и волк" бесплатно, для взрослых билет стоит 16 €.
Кафе в холле церкви Святого Иоанна открыто в Пасхальное воскресенье и понедельник и во время перерывов между концертами предлагает лёгкие закуски и большой выбор напитков.
А я сейчас ещё книгу интересную о крепостях и замках читаю... И вот у меня то дома в "таблице" рисуются, то книги рассматриваются, а иногода инструкции находятся.
Инструкция такая вот:
1 Рассмотрите несколько средневековых замков. Шлосс Бург, например (он и на простецком рисунке вверху).
"Вы увидите, что в каждом из них есть одна или несколько башен, при этом вы всегда найдете главную. В каждом замке есть ворота, которые прочно закрываются не только дверями, но и решеткой. На стене всегда есть бойницы — узкие «окошки», за которыми располагались лучники. Замок защищен толстой и достаточно высокой стеной, которая в максимальной степени учитывает рельеф местности. Если вы собираетесь рисовать подобный архитектурный объект впервые, не увлекайтесь слишком сложными формами. Замок может быть достаточно простым, ведь он существовал вовсе не для того, чтобы радовать взоры путников.
2 Выберите наиболее характерный для данного замка ракурс. Как правило, архитектурный облик подобного сооружения определяется высотой и очертаниями его главной башни и линией стен. Нарисуйте замок со стороны главной башни. Определите для нее место на листе и проведите вертикальную линию, примерно равную ее высоте над поверхностью земли. Как правило, замки располагались на холме. Поэтому оставьте в нижней части листа место для этого холма.
3 Нарисуйте холм. Его вершина должна быть как раз на уровне самой нижней точки главной башни. Если вы рисуете замок по собственному замыслу, не делайте холм слишком крутым. Пусть его вершина лишь слегка возвышается над нижним краем листа, а склоны равномерно спускаются к нижним углам рисунка.
4 Определите соотношение высоты и ширины главной башни. Проведите к верхней и нижней точкам осевой линии перпендикуляры и отложите на них расстояния, равные половине ширины. Однако башня может быть не только прямоугольной, но и круглой. При этом она чаще всего вверху немного уже, чем внизу. Цилиндр или усеченный конус в проекции на плоскость выглядят как прямоугольник или трапеция, так что контуры круглой в сечении башни ничем не будут отличаться от прямоугольной.
5 В нижней части главной башни нарисуйте ворота. Они представляют собой небольшой вертикальный прямоугольник, к верхней стороне которого пририсована полуокружность. Прямоугольную и полукруглую части разделите прямой линией. В верхней части ворот сделайте решетку, нарисовав параллельные вертикальные и горизонтальные линии. Вертикальные могут чуть-чуть заходить на прямоугольник.
6 Оформите верхнюю часть башни. Она может быть любой формы, поэтому не особенно расстраивайтесь, если вам не удается провести абсолютно прямую горизонтальную линию. Даже лучше, если эта линия будет кривой, потому что на крыше каменного замка обязательно есть неровности и вмятины.
7 Нарисуйте стены. Разделите высоту башни примерно пополам. Проведите из этих точек линии, параллельные боковым склонам холма, но несколько неровные. Можно стены вообще сделать зубчатыми. Можно пририсовать к верхним линиям через равные промежутки небольшие башенки.
8 В главной башне и в стенах замка всегда есть бойницы. Они представляют собой узкие вертикальные окошки. В башне они могут располагаться произвольно. Замок обычно строился не один год, регулярно перестраивался, и каждый его владелец придумывал наиболее современные варианты защиты. Сделайте в стенах узкие прямоугольные бойницы, а в башне — прямоугольные и квадратные.
9 Прорисуйте каменную кладку. На главной башне нарисуйте горизонтальные неровные линии, а затем в каждом слое — вертикальные отрезки, которые прерываются при переходе к следующему слою кладки. На стенах сначала нарисуйте линии, параллельные нижней их части. Вертикальные отрезки выглядят точно так же, как и на главной башне.
Подробнее: www.kakprosto.ru
"Памятник этот, красующийся в нарочно выстроенном для него дорическом мавзолее в Шарлоттенбурге и представляющий красавицу-королеву покоящуюся безмятежным сном, отличается высоким изяществом и вместе с тем естественностью и непринужденностью позы, выразительностью милого лица, вкусной укладкой драпировок и мастерским резцом".
Какие слова! Какой автор! Какой Словарь! Ах, зачитываюсь, упиваясь словами, описанием "просто-напросто" памятника. Вкусная укладка драпировок!!! Как хорошо я себе это представляю.
Так вот, это всего лишь из "энциклопедического словаря" - конечно, Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. Автор слов и статей по искусству: Андрей Иванович Сомов (1830-1909), русский искусствовед и музейный деятель, Санкт-Петербург. Почётный вольный общник петербургской АХ (с 1871). Редактор «Вестника изящных искусств», старший хранитель Эрмитажа (с 1886). Член-учредитель Общества русских аквафортистов. И вот что про него самого написано в Словаре:
"Сомов (Андрей Иванович) — любитель искусства и писатель по его части, род. в 1830 г., получил образование в СПб. ларинской гимназии и унив. по физико-математич. факультету, в бытность гимназистом посещал классы СПб. рисовальной школы для приходящих, а затем учился рисованию и живописи у академика Будияна. По окончании университетского курса, в 1854 г., занимался преподаванием математики в частных домах и пансионе Г. Эмме, в 1855—59 гг. преподавал физику в Горном институте, а в 1858—59—в офицерских классах Морского кадетск. корпуса. В 1859—62 гг. печатал в «Журн. Мин. Пут. Сообщ.» свой перевод с итал. языка на русский классического сочинения Галилея: «Разговоры и доказательства относительно законов движения», снабженный предисловием и примечаниями (труд, оставшийся недопечатанным). Не чувствуя, однако, особенной любви к математике и предаваясь мало-помалу влечению к искусству, он вскоре бросил карьеру педагога и стал изучать историю художеств, интерес к которой усилили в нем многократные поездки в чужие края, где он имел возможность близко знакомиться с памятниками живописи и других отраслей искусства".
В описаниях биографий художников этот замечательный автор использует словосочетания "поездка в чужие края". Это так необычно... И про пинакотеку статья имеется, интересная, а как же!
"Пинакотека (Πινακοθήκη — хранилище картин) — у древних греков помещение, в котором хранились живописные изображения, составлявшие вотивное приношение богам. В Афинах такое помещение находилось в левом крыле акропольских пропилеев. У римлян П. называлась в их домах комната при входе в атрий, украшенная картинами, а также статуями и др. художественными предметами, которыми особенно дорожил хозяин. В настоящее время слово П. нередко употребляется в значении «картинная галерея». Старейшие из таких галерей, или П., существующих ныне в Европе, произошли по большой части из так наз. «кунсткамер», которые еще в XVI в. стали заводиться при королевских, герцогских и княжеских дворцах. Соперничая друг с другом в показном интересе к науке и искусству, владетельные особы и члены их фамилий собирали в эти музеи всякого рода редкости — экзотические естественноисторические предметы, образцы необычайной «игры природы», замечательные изделия из камня, металлов, слоновой кости и пр., дорогое старинное оружие и утварь, скульптурные произведения и, наконец, картины. Последние мало-помалу начали выделяться в отдельные коллекции, для размещения которых отводились особые залы или строились специальные здания. Подражая примеру королей и принцев, богатые и знатные люди устраивали у себя кабинеты и галереи картин; муниципалитеты больших городов также учреждали их для своих граждан и для путешественников. Но при составлении подобных коллекций долго преследовалась единственно цель скопить возможно большее количество знаменитых произведений живописи, хотя бы они принадлежали одному и тому же мастеру, без заботы о том, чтобы рядом с этим мастером были представлены менее значительные в сравнении с ним его предшественники и последователи и вообще художники второстепенные. Только со второй половины текущего столетия взгляд на назначение картинных галерей существенно изменился: на них стали смотреть как на музеи, долженствующие не столько удивлять драгоценностью красующихся в них памятников живописи, сколько давать наглядное понятие о постепенном ее развитии, об истории ее школ, обо всех, по возможности, представителях этой отрасли искусства, великих и некрупных, если только в их произведениях отразились художественное направление данного времени и дух эпохи. К сожалению, случаи для пополнения коллекций недостающими им картинами, частые в конце XVIII и начале XIX ст., представляются все реже и реже; тем не менее, благодаря стараниям ученых администраторов многих публичных галерей и денежным пожертвованиям правительств и частных лиц галереи эти перестали удовлетворять простому любопытству и сделались источниками поучения, центрами, около которых сосредоточиваются и из которых исходят важные исследования по истории живописи. Успешнее всех других стремится к этой цели Берлинская галерея, самая юная между германскими. Хотя еще великий бранденбургский курфюрст и затем прусские короли Фридрих I и Фридрих Великий покупали картины и получали их в наследство, однако они были рассеяны по их дворцам и не могли составить значительной и блестящей коллекции; вообще, сто лет тому назад Пруссия была одной из самых бедных стран в отношении произведений искусства. Основание галерее положено Фридрихом-Вильгельмом III, который повелел сделать для нее выбор лучших картин из числа украшавших берлинский, потсдамский и шарлоттенбургский дворцы и присоединил к ним две большие коллекции, приобретенные в 1815 и 1821 гг. от английского негоцианта Солли и от наследников Джустиниани в Париже. Образовавшаяся таким образом галерея была в 1830 г. открыта для публики в верхнем этаже нововыстроенного музея (ныне Altes Museum). После того она пополнялась новыми приобретениями, которые, однако, были не особенно важны и ценны до тех пор, пока политические события 1870—71 гг. не превратили Берлин в столицу германской империи и разбогатевшему прусскому правительству не открылась возможность жертвовать крупные суммы на покупки для галереи. С этого времени не проходит ни одного года, чтобы она не приобретала по нескольку картин, чем-либо замечательных, а главное — нужных для пополнения ее пробелов. Особенно важный вклад в нее доставила в 1873 г. покупка сюермондтской коллекции. Теперь в галерее насчитывается свыше 1240 номеров. Лучше всех других живописцев представлены в ней итальянцы, предшествовавшие Рафаэлю, мастера старонемецкой и нидерландской школ, Рембрандт, Ф. Гальс, Рубенс, Я. Рюисдаль, Д. Тенирс и нек. др. голландцы и фламандцы. Галерея посвящена исключительно картинам, писанным ранее начала нынешнего столетия. Для произведений новейшей живописи существует в Берлине другой музей, известный под названием Национальной галереи, несмотря на то, что в нем, кроме немецких живописцев, фигурируют и иностранные художники. Национальная галерея основана в 1831 г., помещается в роскошном, выстроенном для нее здании и также постоянно увеличивается новыми приобретениями. Самый богатый музей живописи в Германии, а может быть, и в целой Европе — всесветно известная Дрезденская галерея. ... В числе немецких городов, владеющих картинными галереями, первое место после Дрездена занимает Мюнхен. В нем — два обширных правительственных учреждения этого рода: Старая П. (Alte Pinakothek), в которой хранятся произведения старинных школ живописи, и Новая П. (Neue Р.), назначенная для картин новейших немецких художников. Ядро старой П. составили картины, собранные баварскими принцами еще в XVI и XVII ст., прежняя Дюссельдорфская галерея, перевезенная в Мюнхен в 1805 г., и собрание Буссере, приобретенное в 1827 г. Затем король Людвиг I во все время своего царствования не переставал пополнять ее при всяком удобном случае. П. помещается в прекрасном здании, воздвигнутом в 1826—36 гг. по проекту Л. Кленце, и заключает в себе более 1400 картин. Итальянская живопись до эпохи Рафаэля представлена в ней очень слабо; он сам является не особенно блестящим, да и следовавшие за ним итальянцы по большей части недостаточно важны и характерны. Зато чрезвычайно хороши художники старонемецкой и нидерландской школ (кельнские мастера, Дюрер, Гольбейн Ст., Р. в.-д.-Вейден, Мемлинк, Д. Боутс, Г. Давид и пр.). Нигде нет такого, как здесь, количества картин Рубенса, достоинством которых мюнхенское собрание вообще уступает только антверпенскому и венскому. Весьма хороши также Ван-Дейк, некоторые другие фламандцы, Рембрандт и главные корифеи голландской школы. Из испанцев удовлетворительнее прочих представлены Мурильо и Рибера. Что касается до новой П., то она очень любопытна для истории хода немецкой, преимущественно баварской живописи в настоящем столетии. ... В довершение обзора европейских П. необходимо бросить взгляд на подобные хранилища в России. Заговорив о них, мы были бы должны остановиться прежде всего на императорском Эрмитаже, как самом большом из художественных музеев в нашем отечестве и составляющем его гордость перед целым миром; но Эрмитажу будет посвящена в настоящем Словаре особая статья. ... В сравнении с Петербургом, Москва очень бедна старинными картинами западноевропейской живописи. Такие картины поодиночке и маленькими партиями встречаются в некоторых домах богатых москвичей, но в городе нет ни одной порядочной коллекции, в которой публика могла бы наглядно изучать мастеров этой живописи. Наибольшая картинная галерея — большого кремлевского дворца — составлена из сомнительных или плохих оригиналов и копий, происходящих из складов петербургского Эрмитажа. Подобного же происхождения и иностранная часть галереи Московского публичного музея; в числе ее старинных картин есть несколько недурных нидерландских, но вообще эта часть слаба и вдобавок по ограниченности денежных средств музея находится в очень неприглядном, запущенном виде. Несравненно богаче Москва произведениями отечественных живописцев. Очень любопытна их коллекция в том же публичном музее; она образовалась преимущественно из картин бывшей галереи Ф. Прянишникова, купленной от его наследников и пожалованной музею импер. Александром II; особые залы занимают в музее знаменитое произведение А. А. Иванова: «Явление Мессии народу», также дар этого государя, и множество изготовленных для нее эскизов и этюдов. Но самую главную достопримечательность Москвы для художественных людей составляет обширная галерея русских картин, собранная братьями П. М. и С. Третьяковыми и пожертвованная первым из них в вечную собственность города. Здесь представлены решительно все живописцы, игравшие более или менее важную роль в истории нашего искусства с самого основания Академии художеств по настоящее время, и притом представлены по большой части в лучших образцах своей работы, так что перед посетителем галереи раскрывается полная и яркая картина постепенного развития русской школы, сменявшихся ее направлений и современного ее состояния; последнее обрисовывается тем ярче, что еще здравствующий основатель галереи, П. М. Третьяков, доныне продолжает приобретать для нее лучшие произведения наших художников, едва эти произведения выходят из их мастерских. За исключением обеих своих столиц, Россия пока не изобилует галереями; из существующих в ее провинциях можно указать только на гельсингфорскую, в местном Атенее (картины голландской и фламандской школ, современные финляндские и вообще скандинавские художники), на небольшую городскую в Риге, на еще менее значительные в Харькове при университете и Саратовскую при Радищевском музее и на коллекцию старинных, преимущественно нидерландских картин, принадлежащую Б. И. Ханенке, в Киеве.
Самое начало (до 15 века) - источник.
I. Исторический очерк. Первобытнообщинный строй. Археологические данные свидетельствуют, что на территории Г. человек появился за 500—300 тыс. лет до н. э., в эпоху нижнего палеолита (см. Гейдельбергский человек). В Южной Г. обнаружены останки неандертальца. В переходный период от палеолита к неолиту племенами первобытных рыболовов и охотников были освоены северные районы Г., покрытые прежде ледником. В 3—2-м тыс. до н. э. племена, населявшие территорию Г., занимались уже не только рыболовством и охотой, но и скотоводством и земледелием. К началу 1-го тыс. до н. э. относится появление на территории Г. железных орудий, применявшихся наряду с бронзовыми. В этот период на части территории Г. были распространены археологические культуры лужицкая и гальштатская, которую сменила латенская. Заселившие большую часть территории Г. племена германцев в конце 1-го тыс. до н. э. столкнулись с Римским государством. Неоднократные попытки Рима завоевать Г. к востоку от Рейна были безрезультатными (в состав Римского государства была включена в конце 1 в. до н. э. лишь небольшая часть территории Г. по левому берегу Рейна).
К 4 в. в результате передвижений и смешений племён возникли новые племенные образования германцев, часть из которых в 4—6 вв., в период т. н. Великого переселения народов, заняла территорию Западной Римской империи. В Г. прочно осели алеманны, бавары, вост. франки, саксы, тюринги, фризы.
Г. в раннефеодальный период (6—11 вв.). Формирование феодальных отношений происходило в Г. преимущественно на базе разложения первобытнообщинного строя и было ускорено франкским завоеванием. Франки подчинили в 6—8 вв. всю территорию Г., вошедшую т. о. в состав Франкского государства. Завоевание сопровождалось распространением христианства. Наряду с крупным землевладением знати и верхушки общинников появилась королевская и церковная земельная собственность. Началось подчинение свободных крестьян. В правление Каролингов (с середины 8 в.) в Г. всё более перемещался политический центр Франкского государства. С распадом империи Каролингов (см. Верденский договор 843) территория Г. вошла в Восточно-франкское королевство, что положило начало государственному обособлению германских областей. Завершение этого процесса произошло после избрания королём «восточных франков» маркграфа Арнульфа Каринтийского (правил в 887—899), с прекращением в Г. династии Каролингов (911) и, наконец, с избранием в 919 германским королём саксонского герцога Генриха I (правил в 919—936), основателя Саксонской династии, правление которого было важным этапом формирования германского раннефеодального государства. Первоначально территория этого государства простиралась между Рейном, Эльбой и Альпами, включая 4 племенных герцогства: Саксонию, Франконию, Алеманнию (Швабию) и Баварию; в 870—80 были присоединены Лотарингия (окончательно в 925) и Фризия (Фрисландия).
В германском раннефеодальном государстве происходил рост крупного феодального землевладения, масса крестьян вовлекалась в личную и поземельную зависимость от феодальных собственников. Однако этот процесс протекал в Г. сравнительно медленно и неравномерно. В Саксонии и альпийских областях свободное крестьянское землевладение сохранялось до конца 11 в. В отличие от ряда стран Западной Европы того времени, уже вступивших в стадию феодальной раздробленности, Г. представляла ещё относительно единое государственное целое, и королевская власть обладала значительной силой. Сохранялась в том или ином виде раннефеодальная система судебно-административного устройства (с делением на графства и сотни), существовала общегосударственная военная организация с обязательной военной службой всех свободных людей и военной повинностью вассалов в пользу короля. Главную опасность для единства государства представляли племенные герцоги.
Оттон I (правил в 936—973) успешно вёл борьбу с сепаратизмом герцогов, пытаясь превратить их в должностных лиц государства. Основной опорой короля стал епископат. В объединительной политике первых королей Саксонской династии значительную роль играл и внешний фактор — отражение нападений кочевников-венгров, а также норманнов. С венгерской опасностью было покончено в результате победы на Лехе (955). Нормандские набеги прекратились только в начале 11 в.
Германское феодальное государство само переходит к завоевательной политике. На В. главным объектом захватов были земли полабских славян. При Оттоне I были подчинены племенные союзы бодричей, лютичей и сербо-лужичан, на территории расселения которых были созданы немецкие марки. Однако в результате успешных восстаний 983 и 1002 лютичи и бодричи освободились от власти захватчиков. В 951 Оттон I подчинил Северную Италию; в 962 он занял Рим и был коронован римским папой, получив титул императора. Этим было положено начало «Священной Римской империи» и систематическим грабительским походам германских королей в Италию. В 1032—34 к империи было присоединено королевство Бургундия (Арелат); в вассальную зависимость от империи попала Чехия.
Г. в период развитого феодализма (конец 11—конец 15 вв.). К концу 11 в. всё население Г. было втянуто в феодальные отношения. Начинается интенсивный рост феодальных городов. Некоторые из них на Рейне и Дунае (Кельн, Майнц, Вормс, Страсбург, Аугсбург) возникли на месте старых римских укреплений, большинство — из новых средневековых ремесленных и торговых поселений. Первоначально города находились в полной вотчинной зависимости от своих сеньоров — епископов, светских феодалов или короля. В ходе революционного коммунального движения (начавшегося в Г. восстаниями в рейнских городах: Вормсе, 1071, Кельне, 1074, и др., и продолжавшегося вплоть до 13—14 вв.) многие города добились освобождения от власти сеньоров, самоуправления (различного по своему объёму и характеру), личной свободы горожан («Городской воздух делает свободным» — гласила немецкая пословица). Наибольшую самостоятельность получили вольные имперские города (которыми стали и некоторые епископские города); к концу 15 в. их было более 80. Большую зависимость от сеньоров сохранили земские (княжеские) города.
С середины 11 в. в Г. усиливается политическая децентрализация. Крупные феодалы, приобретая всю полноту судебно-административной власти, создавали замкнутые владения. Императоры Франконской династии (1024—1125) пытались бороться с этими тенденциями, опираясь на рыцарей и министериалов, а в некоторых случаях и на города, но вместе с тем они шли на дальнейшие уступки земельным магнатам, чтобы иметь их поддержку в итальянской политике и в борьбе с папством. Конрад II (правил в 1024—39) и Генрих III (правил в 1039—56) держали под своей властью немецкий епископат и господствовали над папской курией, но во 2-й половине 11 в. папство, используя феодальные смуты в Г., освободилось от этой зависимости. Попытка Генриха IV (царствовал в 1056—1106) собрать и укрепить королевский домен в Саксонии и Тюрингии вызвала Саксонское восстание 1073—1075, в котором противоречиво переплелись интересы местной знати с интересами свободных и зависимых саксонских крестьян. Папа Григорий VII, выступивший с притязаниями на политическое господство в феодальном мире, повёл ожесточённую борьбу с Генрихом IV за право назначать в империи епископов и аббатов, которое находилось в руках императора. В т. н. споре за инвеституру между империей и папством (с 1076) часть немецких князей, стремясь к ослаблению центральной власти в Г., поддержала папство. В результате длительной и упорной борьбы, окончившейся только в 1122 компромиссным Вормсским конкордатом, в Г. усилилась самостоятельность церковных и светских князей.
Императоры династии Штауфенов (1138—1254), видя невозможность укрепить власть над немецкими князьями с помощью внутригерманских сил, пытались создать базу своего могущества в Италии. Фридрих I Барбаросса (правил в 1152—90) задался целью подчинить города Северной Италии, чтобы сделать их объектом постоянной фискальной эксплуатации. Но Ломбардская лига итальянских городов нанесла ему в 1176 поражение при Леньяно и заставила отказаться от этих попыток.
В то время как императоры вели войны в Италии, некоторые немецкие князья, особенно саксонские, под видом крестовых походов против язычников завоёвывали земли славян и др. народов за Эльбой и в Прибалтике. Генрих Лев захватил земли бодричей, где было основано подвассальное герцогство Мекленбург (1170), Альбрехт Медведь —земли лютичей, составившие ядро маркграфства Бранденбург. В 13 в. орден меченосцев захватил земли ливов и эстов, Тевтонский орден — земли пруссов. Территория Г. на В. увеличилась вдвое. Здесь возникали крупные самостоятельные княжества. Экспансия на Восток («Дранг нах Остен») ещё больше изменила соотношение сил в герм. феодальном государстве в пользу князей и способствовала дальнейшему его дроблению. Завоёванные земли заселялись нем. колонистами, местное население насильственно онемечивалось.
Развернувшаяся в конце 12—начале 13 вв. борьба за престол (Филипп Швабский из династии Штауфенов и Оттон IV из рода Вельфов) была использована папой Иннокентием III для нового вмешательства папства в германские дела и фактического подчинения Г. Восстановивший с помощью папы свои права на престол Фридрих II Штауфен (правил в 1212—50) был одновременно императором и сицилийским королём. Он стремился прежде всего укрепить власть над Южной Италией и Сицилией. Чтобы получить «свободу рук» в своей имперской политике в Г., он шёл на уступки князьям, способствуя укреплению их территориальных владений. В 1220 князьям церкви была предоставлена привилегия, гарантировавшая неприкосновенность их владений и закреплявшая за ними всю юрисдикцию в епископских городах. В 1231—32 привилегии получило сословие светских князей. В борьбе с северо-итальянскими городами, папами, их союзниками Штауфены потерпели поражение, их род был истреблен. В период междуцарствия (1254—73) в стране господствовала феодальная анархия. Города, объединяясь в союзы (Рейнский союз городов, основан 1254, и др.), сами пытались обеспечить безопасность торговли, добиться установления «Земского мира», прекращения состояния междуцарствия.
В то же время в Г. (как и в др. европейских странах того времени) в 13 в. имел место значительный экономический подъём. Во всех областях хозяйства распространялись товарно-денежные отношения, росло цеховое ремесленное производство: в городах по Рейну и на Ю.-З. — ткачество и обработка металлов, в Саксонии и Тюрингии — добыча железа и серебра. Северо-германские города, объединившиеся в Ганзу, сосредоточили в своих руках почти всю посредническую торговлю между германским побережьем, Скандинавией, Русью, Англией и Нидерландами. Рейнские и юго-западные города были втянуты в средиземноморскую торговлю. Но экономический подъём происходил в условиях прогрессировавшей феодальной раздробленности и обособленности отдельных районов страны и не привёл к её политическому объединению.
Рост товарно-денежных отношений вызвал значительные изменения в аграрном строе. Феодалы, стремясь увеличить свои доходы, переводили крестьян на натуральные и денежные оброки. Вместо прежней барщинной системы вводились новые формы организации хозяйства и эксплуатации крестьян, предполагавшие ослабление и ликвидацию личной зависимости. В целом в 13—1-й половине 14 вв. положение крестьян несколько улучшилось. В наиболее благоприятных условиях оказались немецкие колонисты в захваченных славянских областях, получившие наделы за сравнительно небольшие в первое время денежные и оброчные повинности в пользу местного князя и землевладельца. В худшем положении были крестьяне юго-западной Г., владевшие небольшими наделами за высокие оброки и отработочные повинности; здесь уже с конца 14 в. проявились первые признаки сеньориальной реакции.
Политическое развитие Г. с 13 в. характеризуется дальнейшим ростом территориальной раздробленности. Князья превратились в фактически независимых государей. Наибольшим могуществом пользовались курфюрсты, присвоившие право избрания короля (императора). Королевская власть сохраняла лишь очень ограниченные формальные права верховного сюзеренитета над территориальными князьями, связанными с ней лишь слабой вассальной зависимостью.
Императоры стремились сами стать крупнейшими территориальными князьями. Рудольф I Габсбург (правил в 1273—91) употребил свою власть для создания крупного наследственного владения, закрепив за своим домом Австрию и Штирию. Генрих VII Люксембург (правил в 1308—13) добился утверждения своей династии на чешском престоле. Возможность укрепить королевскую власть путём опоры на сильное оппозиционное движение (особенно горожан) против политики папской курии, развернувшееся в Г. в начале 14 в., была упущена королём Людовиком IV Баварским из рода Виттельсбахов (правил в 1314—47), возобновившим старую имперскую политику экспансии в Италию. Избранный курфюрстами на германский престол чешский король Карл I Люксембург (император Карл IV, правил в 1347—78) узаконил политическую раздробленность (см. Золотая булла Карла IV 1356). Высшая власть в империи признавалась за курфюрстами, имевшими право избирать короля (будущего императора) и решать важнейшие общегосударственные дела. Император не располагал действенными общеимперскими органами исполнительной власти и общеимперскими финансами (мог опираться только на свои фамильные владения). Общегерманским законодательным органом был рейхстаг, состоявший из курии князей и оформившейся позже курии имперских городов. Однако рейхстаг не являлся в подлинном смысле органом сословного представительства, а всецело зависел от князей. В то время как империя распадалась, в княжествах усиливалась местная централизация. Здесь сложились свои местные сословно-представительские учреждения — ландтаги, состоявшие из представителей земских сословий — дворян, духовенства и горожан.
Я не перестаю любить Дюссельдорф. Я не приглядываюсь, а вглядываюсь, "читая запоем" книгу этого города.
А как это так? Ну, смотрите, к примеру, мой репортаж с Кё, с одной только "серо-зеленоватой" прогулки. Так как это и центр, и красивый бульвар, и удобнейшее место расположения самых разнообразных торговых и "питательных" точек, то я здесь часто бываю. И многие экскурсии начинаю отсюда. И каждый камень, почти каждую птицу заморскую знаю по имени.
Read MoreЯ простыла и у меня "читальный" режим. Об архитектуре вообще, средневековье, Германии и фахверке. Книги, книги, книги - старые и новые, толстые и тонкие, и даже огромные.
Вот как можно изображать старинную архитектуру.
Рисунок построек из Нюрнберга. Пополняя копилку интересного,читаю часто цитироемого мной интереснейшего (тамошнего, а оттого и немецкого) автора аргентинского происхождения Пабло де ла Рьестра - художника и историка. Его "Готическая архитектура немецких земель. Сущность немецкой готики" прекрасна!
"...немцы весьма почитают мессу и храмы и строят так много церквей, что, вспоминая, как в Италии относятся к мессе и сколько бедных церквей там пребывает в небрежении, я не могу не позавидовать этой стране... "
Read MoreГуляем по Дюссельдорфу. Итак - гулять так гулять! Вот приложу фото-репортаж про нагулянные недавно двери - разные, но все из одного района.
Read MoreСколько Дюссельдорфа во Флоренции? Фрагмент экскурсии по знаменитой Галерее Уффици:
"Спускаемся на второй этаж… ЗАЛЫ 46-55 Маршрут продолжается в «синих» залах на втором этаже галереи, посвященным живописи художников-иностранцев 17-ого и 18-ого веков. Большинство картин, часто небольшого размера, написаны фламандскими и голландскими мастерами, искусство которых высоко ценилось семьёй Медичи. Их называли «мастерами тонкой кисти» из-за тщательно выписанных мельчайших деталей. Многие из произведений были приобретены Козимо III во время его путешествия по Голландии в 1668-1669 годах. Другая часть произведений, представленных здесь, были привезены Анной Марией Луизой Медичи по её возвращении из Дюссельдорфа во Флоренцию после смерти мужа Иоганна Вильгельма Пфальцского в 1717 году.
Голландские художники, которым протестанство запрещало изображение религиозных сюжетов, в основном писали портреты, натюрморты, пейзажи и бытовые сцены. Произведения фламандских мастеров из коллекции глубоко религиозной Анны Мании Луизы, наоборот, изобилуют библейскими сюжетами".
Найдено на сайте Uffizi.org - онлайн путеводителе по галерее Уффици, одному из самых знаменитых и старейших музеев Италии и мира. Очень интересно и толково, кстати, на том сайте!
"...неподалеку от Юлихерштрассе заведение, которое назвал просто и четко: "Прокат собак". Там я и взял напрокат Люкса, сильного, чуть зажиревшего ротвейлера, чёрного и блестящего. С ним я ходил гулять... Люкс часто водил меня на берег Рейна. Там он облаивал пароходы. Ещё он часто водил меня к Рату, в Графенбергский лес. Там он облаивал парочки.
В конце июля пятьдесят первого года Люкс отвёл меня в Герресхайм, пригород Дюссельдорфа, который при помощи кое-какой промышленности, большого стекольного завода например, скрывал, хоть и с трудом, своё деревенское происхождение.
За Герресхаймом сразу начинались садовые участки, а между, возле, позади участков расставило свои ограды пастбище, колыхались поля, - по-моему, то была рожь..."
Далее в произведении непростые (замысловатые, символические описания).
И я добавлю в копилку немного информации по нескольким историческим и малоизвестным моментам, характеризующем этот район, бывший пригород Дюссельдорфа, который - с помощью стекла - "скрывал, хоть и с трудом, своё деревенское происхождение".
Старина и деревенское Несколько улиц Герресхайма сохранили деревенскую атмосферу - они расположены в черте старого - ранее окружённого крепостной стеной - города Герресхайма. Фахверковые постройки обрамляют площадь перед аббатской церковью XIII века. Есть и замок, "припрятанный на задворках". К постойкам рыцарского "водного" замка XV века Кваденхоф подойти нельзя, так как в настоящее время оно находится в частном владении, но несложно рассмотреть его с расстояния в несколько шагов, пройдя в подворотню - её вы отыщите справа от церкви, меж двумя фахверковыми домами.
История и религия В этом районе есть улица, которая называется Паломнической (Pilgerstrasse). Она ведёт к небольшой часовне, где прежде хранили реликвию - землю с кровью Христа, пролитую им на Голгофе. И до сих пор именно до этой часовни проходит ежегодный крестный ход с драгоценной реликвией.
В этом районе рядом со старым кладбищем (а теперь - сквером для детских игр) есть памятник "ведьмам", сожжённым в Герресхайме в XVIII веке. 19 августа 1738 года в этом небольшом городке под Дюссельдорфом (и бывшем женском аббатстве) произошло законно-официальное сожжение двух женщин: были казнены 16-летняя Елена и её 46-летняя соседка, мать троих детей, Агнес и стало последним в истории казней по подозрению в колдовстве - женщины под пытками признались, что они занимались колдовством. Через 250 лет - в 1989 году - в Герресхайме был открыт памятник жертвам 18 века, последним "ведьмам" на Нижнем Рейне. Инициатива возведения объекта принадлежит историку Монике Бунте. Сцена сожжения ведьм изображена также на памятной колонне (фонтане), установленной в честь 1100 летия Герресхайма в 1973 году. Его вы найдёте на площади Геррикуса (Gerricusplatz), автор - известный дюссельдорфский скульптор Карл-Хайнц Кляйн (Karl-Heinz Klein)
Война и смерть Местное кладбище находится к востоку от поселения - в лесу, отсюда и название: Лесное кладбище (Вальдфридхоф/Waldfriedhof) в Герресхайме. Здесь похоронены советские военнопленные и угнанные на принудительные работы. Имеется список с именами 507 захороненных военнопленных, 493 из которых поступили из ближайшего лазарета Ам Гальберг. Здесь есть также и старое еврейское кладбище.
Производство стекла и итальянское В Германии Герресхайм был известен своей станцией на линии железной дороги из Дюссельдорфа в Эльбертфельд (нынешний Вупперталь), что удобно для организации промышленного дела. Предприниматель Фердинанд Хайе в 1864 году открыл здесь крупное фабричное производство и пригласил в Герресхайм (независимый городок Герресхай был поглощён в 1909 году Дюссельдорфом) лучших стеклодувов Европы, в основном из Прибалтики и Силезии. Топонимика это подтверждает: есть улицы с названиями Бутылочников, Рижская и Балтийская, например.
|
А в наше время Герресхайм облюбовали итальянцы, поселившиеся в Дюссельдорфе: это семьи переселенцев 50-60-е годов XX века, нашедших в этом районе работу на стекольном заводе. Завода в Герресхайме с 2005 года больше нет, зато есть многочисленные итальянцы и итальянские точки питания.
А таким будет квартал на месте фабрики.
Это я про Герресхайм опять. Ломала голову, выбирая начало. Удобнее и быстрее всего туда добираться через ж/д станцию, "неумытую" и с видом на руины фабрики.
Фабрика производила стекло, сейчас перестраивается в жилой квартал.
Read MoreЗа стеклянными кирпичами последовало каменное стекло :-)
Стекло— неорганическое изотропное вещество, материал, известный и используемый с древнейших времён.
Read MoreСтроительный материл два-в-одном? Да, кирпич из стекла или стеклокирпич. Новомодный стройматериал из стекла, а оно известно нашей цивилизации очень давно - никак не меньше чем восемь тысяч лет. Стекло формуется в виде полых внутри кирпичей...
Read MoreВ марте в рамках проекта "Прогулок со смыслом" (КлубОК с приятными спутниками :-) ходили гулять по Дюссельдорфу - в этот раз подальше от центра (7 километров) и опять туда, где есть что посмотреть, но о чём неведомо туристам. И путеводители не написаны /пока/.
Гуляли в Герресхайме примерно 6 километров и 3 часа (+ на полчаса посетили аббатскую церковь, посидели там на особенных местах) в этом пригороде Дюссельдорфа - солнце и цветение, стекло, кирпичи, фахверк радовали.
Какой он, этот самый восточный и окраинный район Дюссельдорфа? Рабочий городок или деревня с фахверком? 13 век или 19? Почему у этого района такое название рассказала, а почему у популярного дюссельдорфского скульптора точно такая же фамилия - упустила... Кому интересно, спрашивайте, отвечу :-)
Попали, всё-таки, после обеда итальянским мороженым, внутрь "жемчужины" - туда, где хранятся мощи уважаемого антипапы, закончившего свою жизнь на каторге. Про стеклотару рассказала и про аббатство, а также про Марину-Маргариту поведала и где прятали Яна Веллема (от бомбардировок) показала, о печальном и военном, о сжигании несчастных "ведьм" в 18!веке не утаила.
После первой насыщенной части - был добровольный (и бонусом) заход в "Дикий парк" Дюссельдорфа - покормить оленей, брали с собой морковку и яблоки для кормёжки нежнейших диких существ. Которых в этот день люди добрые и мы среди них закидали кормом закормили :-)
Что понравилось, спрашивала.
Распятие 10 века, аббатская площадь, спрятанный от всех двор-замок и бабушка, живущая в нём, задворки, "витражный синий" дом (а точнее - ряд домов), кирпичи, цветы, рабочие "некрасивые" домишки для "понаехавших фабрично-заводских".
Погода порадовала и двери нашлись новые и очень интересно "придуманные" дома!
А когда одна из дам сказала: "Не верится, что это Дюссельдорф", тут же обнаружилась скамейка с надписью "Кёнигс-Аллее" :-) Это Дюссельдорф - и ещё какой!
Начну издалека: Гримм, Перро, Жуковский. Сказки.
Одна, к примеру, сказка написана Жуковским в 1831 и впервые напечатана в журнале «Европеец», 1832, № 1 под заглавием «Сказка о спящей царевне». Жуковский русифицировал сказку, введя некоторые русские народные черты. Литературоведы говорят также, что...
...Источником для неё послужили публикации и литературные обработки западноевропейских — немецких и французских — сказок. Немецкую сказку под заглавием «Dornröschen» («Шиповник») опубликовали братья Гримм в указанном выше сборнике, а Жуковский напечатал перевод, озаглавленный «Царевна-шиповник», в журнале «Детский собеседник» (1826).
...Французский вариант сказки литературно обработал, под заглавием «La belle au bois dormant» («Красавица, спящая в лесу»), французский писатель Шарль Перро в своем известном сборнике «Contes de Fées» («Волшебные сказки»).
...Жуковский объединил оба варианта сказки и переложил их четырехстопным хореем с одними мужскими парными рифмами, то есть стихом, почти тождественным стиху пушкинских сказок «О царе Салтане», «О мертвой царевне», «О золотом петушке», где, однако, мужские парные рифмы чередуются с женскими.
Десятилетие спустя, уже в Германии, он много переводил и написал другую сказку, и там тоже - капельки крови и яблоки, и злая мачеха... Названа сказка ТЮЛЬПАННОЕ ДЕРЕВО - написана белым стихом, развязка необыкновенная:
Молчали; и у всех на сердце было Спокойно, как бывает всякой раз, Когда...
Жуковский неоднократно пересматривал и переделывал текст сказки, при этом он, по мнению специалистов, "ослаблял чисто сказочные черты стиля и усиливал религиозно-дидактический элемент рассказа, придавая последнему характер притчи, соответственно своим религиозным настроениям в последние годы жизни".
Можжевельник, миндальное или тюльпановое дерево? В рукописи произведение ошибочно озаглавлено «Миндальное дерево», Сказка и представляет собою переложение прозаического текста №47 из сборника братьев Гримм, Якова и Вильгельма, «Kinder und Haus Märchen» («Детские и домашние сказки»). В сказке «Von dem Machandelboom (Vom Wacholderbaum)» («О можжевеловом дереве») - текст у братьев "людоедский" ("Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел")... У Жуковского же дело обходится "неумышленным" убийством и неведением ("Отец родной не ведает о том"), чудесным погребением и превращением и потом - местью-карой.
А тюльпановые деревья в Дюссельдорфе есть, это не сказка!
А вот и сказка
Однажды жил, не знаю где, богатый И добрый человек. Он был женат И всей душой любил свою жену; Но не было у них детей; и это Их сокрушало, и они молились, Чтобы господь благословил их брак; И к господу молитва их достигла. Был сад кругом их дома; на поляне Там дерево тюльпанное росло. Под этим деревом однажды (это Случилось в зимний день) жена сидела И с яблока румяного ножом Снимала кожу; вдруг ей острый нож Легонько палец оцарапал; кровь Пурпурной каплею на белый снег Упала; тяжело вздохнув, она Подумала: «О! если б бог нам дал Дитя, румяное как эта кровь И белое как этот чистый снег! И только что она сказала это, в сердце Ее как будто что зашевелилось, Как будто из него утешный голос Шепнул ей: «Сбудется». Пошла в раздумье Домой. Проходит месяц — снег растаял; Другой проходит — все в лугах и рощах Зазеленело; третий месяц миновался — Цветы покрыли землю, как ковер; Прошел четвертый — все в лесу деревья Срослись в один зеленый свод, и птицы В густых ветвях запели голосисто, И с ними весь широкий лес запел. Когда же пятый месяц был в исходе — Под дерево тюльпанное она Пришла; оно так сладко, так свежо Благоухало, что ее душа Глубокою, неведомой тоскою Была проникнута; когда шестой Свершился месяц — стали наливаться Плоды и созревать; она же стала Задумчивей и тише; наступает Седьмой — и часто, часто под своим Тюльпанным деревом она одна Сидит, и плачет, и ее томит Предчувствие тяжелое; настал Осьмой — она в конце его больная Слегла в постелю и сказала мужу В слезах: «Когда умру, похорони Меня под деревом тюльпанным»; месяц Девятый кончился — и родился У ней сынок, как кровь румяный, белый Как снег; она ж обрадовалась так, Что умерла. И муж похоронил Ее в саду, под деревом тюльпанным.
И горько плакал он об ней; и целый Проплакал год; и начала печаль В нем утихать; и наконец утихла Совсем; и он женился на другой Жене, и скоро с нею прижил дочь. Но не была ничем жена вторая На первую похожа; в дом его Не принесла она с собою счастья. Когда она на дочь свою родную Смотрела, в ней смеялася душа; Когда ж глаза на сироту, на сына Другой жены, невольно обращала, В ней сердце злилось: он как будто ей И жить мешал; а хитрый искуситель Против него нашептывал всечасно Ей злые замыслы. В слезах и в горе Сиротка рос, и ни одной минуты Веселой в доме не было ему.
Однажды мать была в своей каморке, И перед ней стоял сундук открытый С тяжелой, кованной железом кровлей И с острым нутряным замком; сундук Был полон яблок. Тут сказала ей Марлиночка (так называли дочь): «Дай яблочко, родная, мне». — «Возьми», — Ей отвечала мать. «И братцу дай», — Прибавила Марлиночка. Сначала Нахмурилася мать; но враг лукавый Вдруг что-то ей шепнул; она сказала: «Марлиночка, поди теперь отсюда; Обоим вам по яблочку я дам, Когда твой брат воротится домой». (А из окна уж видела она, Что мальчик шел, и чудилося ей, Что будто на нее с ним вместе злое Шло искушенье.) Кованый сундук Закрыв, она глаза на двери дико Уставила; когда ж их отворил Малютка и вошел, ее лицо Белее стало полотна; поспешно Она ему дрожащим и глухим Сказала голосом: «Вынь для себя И для Марлиночки из сундука Два яблока». При этом слове ей Почудилось, что кто-то подле громко Захохотал; а мальчик, на нее Взглянув, спросил: «Зачем ты на меня Так страшно смотришь?» — «Выбирай скорее!» — Она, поднявши кровлю сундука, Ему сказала, и ее глаза Сверкнули острым блеском. Мальчик робко За яблоком нагнулся головой В сундук; тут ей лукавый враг шепнул: «Скорей!» И кровлею она тяжелой Захлопнула сундук, и голова Малютки, как ножом, была железным Отрезана замком и, отскочивши, Упала в яблоки. Холодной дрожью Злодейку обдало. «Что делать мне?» — Подумала она, смотря на страшный
Захлопнутый сундук. И вот она Из шкапа шелковый платок достала, И, голову отрезанную к шее Приставив, тем платком их обвила Так плотно, что приметить ничего Не можно было, и потом она Перед дверями мертвого на стул (Дав в руки яблоко ему и к стенке Его спиной придвинув) посадила; И наконец, как будто не была Ни в чем, пошла на кухню стряпать. Вдруг Марлиночка в испуге прибежала И шепчет: «Посмотри туда; там братец Сидит в дверях на стуле; он так бел; И держит яблоко в руке; но сам Не ест; когда ж его я попросила, Чтоб дал мне яблоко, не отвечал Ни слова, не взглянул; мне стало страшно». На то сказала мать: «Поди к нему И попроси в другой раз; если ж он Опять ни слова отвечать не будет И на тебя не взглянет, подери Его покрепче за ухо: он спит». Марлиночка пошла и видит: братец Сидит в дверях на стуле, бел как снег; Не шевелится, не глядит и держит, Как прежде, яблоко в руках, но сам Его не ест. Марлиночка подходит И говорит: «Дай яблочко мне, братец». Ответа нет. Тут за ухо она Тихонько братца дернула; и вдруг От плеч его отпала голова И покатилась. С криком прибежала Марлиночка на кухню: «Ах! родная, Беда, беда! Я братца моего Убила! Голову оторвала Я братцу!» И бедняжка заливалась Слезами и кричала криком. Ей Сказала мать: «Марлиночка, уж горю Не пособить; нам надобно скорей Его прибрать, пока не воротился Домой отец; возьми и отнеси
Его покуда в сад и спрячь там; завтра Его сама в овраг я брошу; волки Его съедят, и косточек никто Не сыщет; перестань же плакать; делай, Что я велю». Марлиночка пошла; Она, широкой белой простынею Обвивши тело, отнесла его, Рыдая, в сад, и там его тихонько Под деревом тюльпанным положила На свежий дерн, который покрывал Могилку матери его... И что же? Могилка вдруг раскрылася, и тело Взяла, и снова дерн зазеленел На ней, и расцвели на ней цветы, И из цветов вдруг выпорхнула птичка, И весело запела, и взвилась Под облака, и в облаках пропала. Марлиночка сперва оторопела; Потом (как будто кто в ее душе Печаль заговорил) ей стало вдруг Легко — пошла домой и никому О бывшем с нею не сказала. Скоро Пришел домой отец. Не видя сына, Спросил он с беспокойством: «Где он?» Мать, Вся помертвев, поспешно отвечала: «Ранехонько ушел он со двора И все еще не возвращался». Было Уж за полдень; была пора обедать, И накрывать на стол хозяйка стала. Марлиночка ж сидела в уголку, Не шевелясь и молча; день был светлый; Ни облачка́ на небе не бродило, И тихо блеск полуденного солнца Лежал на зелени дерев, и было Повсюду все спокойно. Той порою Спорхнувшая с могилы братца птичка Летала да летала; вот она На кустик села под окошком дома, Где золотых дел мастер жил. Она, Расправив крылышки, запела громко.
«Зла мачеха зарезала меня; Отец родной не ведает о том; Сестрица же Марлиночка меня Близ матушки родной моей в саду Под деревом тюльпанным погребла». Услышав это, золотых дел мастер В окошко выглянул; он так пленился Прекрасной птичкою, что закричал: «Пропой еще раз, милая пичужка!» — «Я даром дважды петь не стану, — птичка Сказала, — подари цепочку мне, И запою». Услышав это, мастер Богатую ей бросил из окна Цепочку. Правой лапкою схвативши Цепочку ту, свою запела песню Звучней, чем прежде, птичка и, допевши, Спорхнула с кустика с своей добычей, И полетела далее, и скоро На кровлю домика, где жил башмачник, Спустилася и там опять запела: «Зла мачеха зарезала меня; Отец родной не ведает о том; Сестрица же Марлиночка меня Близ матушки родной моей в саду Под деревом тюльпанным погребла». Башмачник в это время у окна Шил башмаки; услышав песню, он Работу бросил, выбежал на двор И видит, что сидит на кровле птичка Чудесной красоты. «Ах! птичка, птичка, — Сказал башмачник, — как же ты прекрасно Поешь. Нельзя ль еще раз ту же песню Пропеть?» — «Я даром дважды не пою, — Сказала птичка, — дай мне пару детских Сафьянных башмаков». Башмачник тотчас Ей вынес башмаки. И, левой лапкой Их взяв, свою опять запела песню Звучней, чем прежде, птичка и, допевши, Спорхнула с кровли с новою добычей, И полетела далее, и скоро На мельницу, которая стояла Над быстрой речкою во глубине Прохладный долины, прилетела.
Был стук и шум от мельничных колес, И с громом в ней молол огромный жернов; И в воротах ее рубили двадцать Работников дрова. На ветку липы, Которая у мельничных ворот Росла, спустилась птичка и запела: «Зла мачеха зарезала меня», Один работник, то услышав, поднял Глаза и перестал рубить дрова. «Отец родной не ведает о том»; Оставили еще работу двое. «Сестрица же Марлиночка меня»; Тут пятеро еще, глаза на липу Оборотив, работать перестали. «Близ матушки родной моей в саду»; Еще тут восемь вслушалися в песню; Остолбеневши, топоры они На землю бросили и на певицу Уставили глаза; когда ж она Умолкнула, последнее пропев: «Под деревом тюльпанным погребла», Все двадцать разом кинулися к липе И закричали: «Птичка, птичка, спой нам Еще раз песенку твою». На это Сказала птичка: «Дважды петь не стану Я даром; если же вы этот жернов Дадите мне, я запою». — «Дадим, Дадим!» — в один все голос закричали. С трудом великим общей силой жернов Подняв с земли, они его надели На шею птичке; и она, как будто В жемчужном ожерелье, отряхнувшись, И крылышки расправивши, запела Звучней, чем прежде, и, допев, спорхнула С зеленой ветви, и умчалась быстро, На шее жернов, в правой лапке цепь, И в левой башмаки. И так она На дерево тюльпанное в саду Спустилась. Той порой отец сидел Перед окном; по-прежнему в углу Марлиночка; а мать на стол сбирала.
«Как мне легко! — сказал отец. — Как светел И тепел майский день!» — «А мне, — сказала Жена, — так тяжело, так душно! Как будто бы сбирается гроза». Марлиночка ж, прижавшись в уголок, Не шевелилася, сидела молча И плакала. А птичка той порой, На дереве тюльпанном отдохнувши, Полетом тихим к дому полетела. «Как на душе моей легко! — опять Сказал отец. — Как будто бы кого Родного мне увидеть». — «Мне ж, — сказала Жена, — так страшно! все во мне дрожит; И кровь по жилам льется как огонь». Марлиночка ж ни слова; в уголку Сидит, не шевелясь, и тихо плачет. Вдруг птичка, к дому подлетев, запела: «Зла мачеха зарезала меня»; Услышав это, мать в оцепененье Зажмурила глаза, заткнула уши, Чтоб не видать и не слыхать; но в уши Гудело ей, как будто шум грозы, В зажмуренных глазах ее сверкало, Как молния, и пот смертельный тело Ее, как змей холодный, обвивал. «Отец родной не ведает о том». «Жена, — сказал отец, — смотри, какая Там птичка! Как поет! А день так тих, Так ясен и такой повсюду запах, Что скажешь: вся земля в цветы оделась. Пойду и посмотрю на эту птичку». — «Останься, не ходи, — сказала в страхе Жена. — Мне чудится, что весь наш дом В огне». Но он пошел. А птичка пела: «Близ матушки родной моей в саду Под деревом тюльпанным погребла». И в этот миг цепочка золотая Упала перед ним. «Смотрите, — он Сказал, — какой подарок дорогой Мне птичка бросила». Тут не могла Жена от страха устоять на месте И начала как в исступленье бегать По горнице. Опять запела птичка:
«Зла мачеха зарезала теня», А мачеха бледнела и шептала: «О! если б на меня упали горы, Лишь только б этой песни не слыхать!» — «Отец родной не ведает о том»; Тут повалилася она на землю, Как мертвая, как труп окостенелый. «Сестрица же Марлиночка меня...» Марлиночка, вскочив при этом с места, Сказала: «Побегу, не даст ли птичка Чего и мне». И, выбежав, глазами Она искала птички. Вдруг упали Ей в руки башмаки; она в ладоши От радости захлопала. «Мне было До этих пор так грустно, а теперь Так стало весело, так живо!» — «Нет, — простонала мать, — я не могу Здесь оставаться; я задохнусь; сердце Готово лопнуть». И она вскочила; На голове ее стояли дыбом, Как пламень, волосы, и ей казалось, Что все кругом ее валилось. В двери Она в безумье кинулась... Но только Ступила за порог, тяжелый жернов Бух!.. и ее как будто не бывало; На месте же, где казнь над ней свершилась, Столбом огонь поднялся из земли. Когда же исчез огонь, живой явился Там братец; и Марлиночка к нему На шею кинулась. Отец же долго Искал жены глазами; но ее Он не нашел. Потом все трое сели, Усердно богу помолясь, за стол; Но за столом никто не ел, и все Молчали; и у всех на сердце было Спокойно, как бывает всякой раз, Когда оно почувствует живей Присутствие невидимого бога.
Вот эти сказочно-застольные (или настольные?) скульптуры (статуэтки?) я рассматриваю с особым удовольствием и иногда успеваю показать экскурсантам на маршруте "Искусство мимоходом", а сегодня показываю всем читателям.
Найдено в сказочном магазине столовых приборов и прочих "красивых вещиц". 
Автор этих работ - француз Жерар Бувье (Gérard Bouvier). В Германии он известен, как "художник столовых приборов" („Besteckkünstler“).
В Дюссельдорфе есть музей стекла и район Герресхайм (куда я планирую сейчас экскурсию), где в конце прошлого года нашли особенную стеклотару - тысячи старых стеклянных бутылок из послевоенного периода. Где? В бункере на территории перестраивающейся под жильё фабрики Gerresheimer Glashütte - это на востоке Дюссельдорфа, в районе Герресхайм. Кого интересует старое стекло? Специалистов. Чем вызван интерес специалистов?
Нетронутая стеклотара - это полный архив продукции 1956-1974 годов. "Это сенсация" сказал глава музея стекла Hentrich в Дюссельдорфе (Dedo Kerssenbrock-Korsig), это чудо, ведь бункер и не запирается даже.
Через буровой ствол, который прошёл через потолок бункера, брали "пробу грунта" - только две полки были уничтожены. Находка настолько огромна, что для музея стекла материала в избытке, тысячи бутылок в хорошем состоянии - куда их переместить из подземного бомбоубежища?..
Фабрика Gerresheimer Glas в Дюссельдорфе был одним из крупнейших в мире производств (здесь работало до 8000 человек), работа которой была остановлена в 2005.
Домик в Дюссельдорфе, 19 век, Шишкин
Холст, масло. 58,2 x 36,3 см. Новгородский государственный объединенный музей-заповедник, Новгород
Автор журнала «Всё о Дюссельдорфе», градовед и гид по Дюссельдорфу.
Автору приятно
получать отзывы
от читателей
и экскурсантов
АНОНСЫ
Если у вас есть вопросы или предложения, пишите мне на mydusseldorf@gmail.com
В Европу!
Германия-онлайн
Посольство Германии
Чарующее путешествие
Deutsche Welle
Копирование материалов разрешено только с указанием автора и ссылки на цитируемую статью
При поддержке design-ed.ru
