Не удивляться...

"...а ведь нельзя не удивляться, иначе и нет смысла пускаться в дальние странствия. Не удивляться можно и дома, у экрана телевизора..."
(додумываю - или у монитора мобильного (и т.п.)!))

Занимаюсь путешествиями - большими и маленькими, читаю, рассказываю, реально провела экскурсию, в начале которой рассматривали дом могильщика (считайте, служебная квартира)).

Отдыхаю теперь, читаю Кира Булычёва (“Глубокоуважаемый микроб” - на злобу дня, так сказать), восторгаюсь узнаваемостью и сумашедшинкой...

"...И тогда послышалось шуршание, дверь шкафа, в котором хранились посуда и скафандры, открылась, и оттуда робко вышло узкое существо, схожее с грибом-мухомором в трауре. На существе была тесная одежда с бахромчатым поясом и мятая широкая шляпа черного цвета с белыми круглыми пятнами. Руки его были в белых перчатках, в правой руке саквояж.

Существо откашлялось, сняло шляпу, обнаружив под ней совершенно голую голову без следов растительности, и спросило:

— Я вам не помешал?

— Мы не пассажирский корабль, — невежливо ответил кузнечик. — Что, денег на билет не было?

— А куда мы летим? — спросил мухомор.

— А куда вам надо? — спросил кузнечик.

— Подальше, — сказал мухомор.

Удалов понял, что лицо мухомора густо покрыто белой и голубой краской, по которой нарисованы скорбные синие брови, а под глазами черным намазаны большие пятна.

— Признавайся, зачем забрался в нашу тарелочку, а то высажу тебя в вакуум, — пригрозил кузнечик Тори.

— Человеколюбие не позволит, — ответил мухомор, — хотя мне это уже все равно. Одним мертвецом больше...

— Успокойтесь, — сказал Удалов. — Здесь нет врагов. Вас кто-то преследует?

— Нет, — сказал мухомор. — Хуже. Я преследую. Но безуспешно.

— Несчастная любовь? — спросил Удалов сочувственно.

— В своем роде, — сказал мухомор. — Я, понимаете, могильщик.

— Я сразу почувствовал в нем что-то зловещее, — сказал кузнечик.

— Продолжайте, — сказал Удалов. — И у могильщиков могут быть переживания.

— Спасибо, — сказал могильщик. — Вы добрый человек. Хотел бы я узнать ваше имя. Вы первый, кто сказал мне доброе слово за последний год.

— Меня зовут Корнелий Удалов. Кто же вы такой, несчастный могильщик?

— Моя история ужасна, — сказал могильщик, усаживаясь в кресло, уступленное ему Удаловым. — Я прожил свою жизнь на далекой отсюда планете шесть-Г в созвездии Кита.

— Как же, знаю, — сказал кузнечик, который не скрывал своего раздражения появлением пассажира. — Паршивое место. Я там лихорадку подхватил.

— Я сын могильщика и внук могильщика, — сказал могильщик-мухомор. — Это наша наследственная специальность. Я не представляю себе иного ремесла, зато в своем я профессионал. Ко мне специально приезжали умирать с соседних континентов.

— Ты ближе к делу, — сказал кузнечик. — Самореклама нас не интересует.

— Тори, ты нетактичен! — упрекнул его Удалов.

— Я продолжаю, — сказал мухомор. — В последние годы наша планета переживает экологический кризис. Стало меньше лесов, сказывается недостаток древесины, бумаги, дорожают естественные продукты...

— И повышается смертность, — вставил сочувственно Удалов.

— Ах, не в этом дело, — возразил могильщик. — Дело в том, что сегодня достойно похоронить человека стоит в три раза дороже, чем десять лет назад. Мы, могильщики, чтобы не разориться, вынуждены поднимать цены.

— Во сколько раз? — спросил кузнечик.

— Нет, только так, чтобы покрыть расходы. Главное — честь фирмы. Мы постепенно разорялись и беднели и все же старались обеспечить нашим согражданам достойное погребение в пределах их бюджета. Правда, нам не всегда это удавалось. И вот в обстановке экономического кризиса нам был нанесен предательский удар в спину.

— Правительство прижало? — спросил кузнечик ехидно.

— Хуже. Началась всеобщая забастовка населения планеты

— Они сами себя хоронили? — спросил Удалов.

— Еще хуже. Они отказались умирать. Представляете, все вплоть до древних стариков забастовали и перестали умирать с одной лишь коварной целью — разорить людей, которые озабочены тем, чтобы обеспечить людям достойную встречу с вечностью.

— И не умирают? — захихикал кузнечик.

— Уже полгода.

— И даже штрейкбрехеров нет?

— Было два, — сказал мухомор. — Из числа наших родственников.

— Вы бы снизили цены, — посоветовал Удалов. — Ведь людям тоже трудно — полгода без единой смерти.

— Нет, дело в принципах, — сказал мухомор. — Мы эмигрировали. Я, в частности, прилетел сюда.

— И здесь не умирают?

— Умирают, но здесь свои могильщики, которые не пустили меня в свой профсоюз. Поэтому я забрался в ваш корабль, чтобы отыскать планету, где живет население, достойное услуг моей древней фирмы.

— Да, история, — сказал Удалов. И понял, что никак не может вызвать в себе сочувствие к горю могильщика. Кузнечик продолжал хихикать, повторяя: «Никто не умирает! Вот молодцы!» Мухомор подобрал ноги, надел шляпу и спросил:

— Завтрак будут подавать?

Удалов вынул бутерброды, угостил спутников, пожевал сам. «Вот, лечу я с одной планеты на другую, — рассуждал он, — в отдаленном пункте космоса жую спокойно бутерброд даже не с маслом, а с неизвестным жиром и с колбасой, которая сделана из чего-то, о чем лучше и не думать. Лечу как будто в командировку, ничему не удивляюсь, гляжу в иллюминатор на неизвестные мне созвездия, а в бесконечной дали пространства затерялась моя родная Земля, и на ней незначительной точкой разметился город Великий Гусляр, мало кому известный даже в пределах нашей необъятной родины. А на другом конце Галактики, может быть, тоскует обо мне незнакомая, но любящая девушка Тулия, у которой такая милая и добрая мама родом из Атлантиды. Вот так сближаешься с людьми, перестаешь удивляться, как переставал в свое время удивляться путешественник Марко Поло, обойдя Землю, а ведь нельзя не удивляться, иначе и нет смысла пускаться в дальние странствия. Не удивляться можно и дома, у экрана телевизора...»..."

*!*удивительное - рядом (на фото - серый мох на сером могильном камне) Северное кладбище Дюссельдорфа, о котором недавно рассказала - и это только маленькая часть того, что можно увидеть и поудивляться.