О дюссельдорфских художниках назарейцах или назарянах (Nazarener)

Немного о художниках, называвших себя назарейцами или назарянами (Nazarener) - группа немецких (и австрийских) живописцев 20-40 годов XIX века.

"Духовные и творческие искания этих художников отражали романтико-патриотические настроения, характерные для национального немецкого сознания, ущемлённого в наполеоновскую эпоху, в области же искусства — глубокую неудовлетворенность рационализмом просветительской эстетики, мертвящим позитивистским духом академизма, исчерпанностью, как они считали, классических идей и форм".

Романтики-архаисты. Античности и зрелому Ренессансу они предпочитали средневековье и предвозрождение, отдавая должное лишь «божественному» Рафаэлю. Их при этом осуждали за эстетическую ересь!

"Искусство должно быть искренним", - считали назарейцы. Характерные черты их стиля: сюжеты, связанные с христианством или средневековой историей, строгая композиция, подчёркнутый контур и яркие краски. Рисунку уделяли особое внимание и все были превосходными рисовальщиками. Предвосхитили многие творческие идеи и взгляды неоромантических течений второй половины XIX столетия (прерафаэлитов, а также раннего Александра Иванова) и значительно повлияли на историческую живопись XIX века.

Эти художники-назарейцы, признанными лидерами которых были Франц Овербек и Петер Корнелиус, в 1810 году обосновались в Риме (в то время занятом наполеоновскими войсками), там к ним присоединился и Вильгельм фон Шадов. Они жили в стенах упраздненного монастыря Сан-Исидоро по образцу средневековых религиозных братств и художественных артелей.

Интересный факт: в 1813 году все члены группы, исповедавшие протестантво, перешли в католицизм.

Полуироничное наименование произошло от "алла назарена" - традиционного названия причёски с длинными волосами, известной по автопортретам Дюрера и вновь введённой в моду Овербеком, но это наименование указывало одновременно и на религиозные устремления художников этой группы (первый "назареец" - Христос).

Овербек считал «духовное откровение... единственным стимулом и источником искусства» и, видя путь к этому откровению только в христианстве, «вполне отдал свою кисть на служение церкви». Назарейцы стремились возродить духовность, свойственную искусству средневековья и Раннего Возрождения (вернуться к традициям религиозной живописи староитальянских мастеров), утерянную, по их мнению, в художественной культуре нового времени, выступая против религиозной "безнравственности" искусства позднего классицизма.

А вот Петер Корнелиус (родом из Дюссельдорфа) тяготел больше к германской старине, к Дюреру, через несколько лет он уехал из Рима, поработал в Мюнхене. Корнелиус писал в одном из писем, что считает важнейшим для себя «возвращение к фресковой живописи, каковою она была со времен великого Джотто до божественного Рафаэля» - автора «Сикстинской Мадонны».

Назарейцы оказали определенное воздействие на А.Иванова (в начальный период его работы над "Явлением Христа народу". Отношение русского художника Иванова к назарейцам (в частности - к Овербеку) при этом не было однозначным. Необыкновенно высоко оценивая достоинства картины Овербека, он считает, что «аллегория Овербека никому не понятна» и он «замкнулся... в темноту», что в собственном творчестве он идет пусть и в том же направлении «религиозности», но своим путем, не следуя наставлениям «общего профессора».

«На этих днях у нас в Риме выставлен четырнадцатилетний труд Овербека — большая его картина, представляющая "Торжество христианской религии в изящных искусствах"... Счастливым я считаю себя, что находился в Риме в такое важное эпохическое время для живописцев новейших... «Исторические живописцы нового поколения, полагающие религиозность, невинность, чистоту стиля и верное изображение чувства в самые высокие и первые достоинства живописца, в тихом созерцании важнейшего труда общего их профессора, остались ещё более уверенными в его наставлениях. Но ... похабно-кислые мыслители ругают канальей святого живописца».

К творчеству вообще, а к "поиску назарейцев" - в частности, можно относиться по-разному, но знать при этом не помешает: попытки эти возникли на пустом месте, по капризу, а диктовались искренними чувствами и устремлениями. Факт: лучшие образцы творчества Овербека и Корнелиуса заняли видное место в истории немецкой и — шире — европейской живописи. В Дюссельдорфе появилась особая и очень признанная в мире художников "Дюссельдорфская школа", а её школьники оставили нам такие картины, как эта.

Для меня она не хуже Сикстинской Мадонны. Это не музейная, но церковная живопись 19 века, обратите на неё внимание - в левом боковом нефе церкви Санкт-Андреас в Дюссельдорфе.