Макс о Гарри из Дюссельдорфе - из "Воспоминаний о Гейне". И о Максе в России.

Максимилиан Гейне, младший брат поэта Генриха Гейне о 1813/1814из "Воспоминаний о Гейне" (*1866):

"Наша мать, которая вообще была сторонницей довольно строгого воспитания, приучила нас с раннего детства к тому, чтобы мы, будучи у кого-либо в гостях, не съедали дочиста всё, что лежало у нас на тарелках. То, что должно было остаться, мать называла «прили­чием». Она никогда не позволяла нам также, когда нас сажали пить кофе, класть в чашку слишком много сахару; в сахарнице непременно должен был оставаться хотя бы один большой кусок. Как-то в прекрасный летний день мы, мать и все дети, пили кофе за городом. Когда мы выходили из сада, я приметил, что в сахарнице остался большой кусок сахару. Мне было тогда семь лет, я думал, что меня никто не видит, и, улучив минуту, быстро выта­щил сахар из сахарницы. Но мой брат Генрих заметил это, испуганно подбежал к матери и торопливо сказал: «Мама, подумай только, Макс съел приличие!» ...

Когда Генрих Гейне учился в дюссельдорфской гимназии, в конце учебного года его включили в группу учеников, которые должны были декламировать стихи на публичной школьной церемонии. В то время юный гимназист был влюблен в дочь президента верховного апелляционного суда фон А. удивительно красивую стройную девушку с длин­ ными белокурыми локонами. Я уверен, что многие из его первых стихов были посвящены этому прелестному, почти идеальному созданию. Зал, в котором должна была состояться торжественная церемония, был битком набит. В первом ряду, в парадных креслах, сидели школьные инспекторы. Позолоченное кресло в середи­не ряда было не занято. Президент верховного апелляционного суда приехал со своей дочерью очень поздно, и не оставалось ничего другого, как посадить прелестную барышню на свобод­ное позолоченное кресло между почтенными школьны­ми инспекторами. Гейне как раз декламировал балладу Шиллера «Кубок» и с большим подъемом произнес строку:

И дочери царь приказал... —

и тут злая судьба заставила его взглянуть именно на то позолоченное кресло, где сидела обожаемая им краса­вица. Гейне запнулся. Трижды повторял он «И дочери царь приказал...» — но дальше не мог вымолвить ни слова. Напрасно классный наставник пытался ему подсказывать, Гейне ничего не слышал. Широко раскрытыми глазами он смотрел на девушку в позолочен­ном кресле как на внезапно возникшее неземное виде­ние и затем упал без чувств. Никто и предположить не мог, что было этому причиной. «Наверное, в зале было слишком жарко», — сказал инспектор моим подоспев­шим родителям и велел открыть все окна. Спустя много лет брат рассказал мне, что послужи­ло причиной этого происшествия, при этом он часто прерывал себя восклицанием: «Каким же я был тогда непосредственным и наивным!»

1819/1820

Когда Гейне изучал право в Боннском университете, он приезжал во время каникул в Дюссельдорф. Он был очень мил, кроток и мягкосердечен, но в гневе крайне резок, а иногда, против своего обыкновения, даже склонен к насильственным действиям. Я ещё помню, как однажды он вышел из себя, возмущённый бесстыд­ным вымогательством носильщика с тележкой, который должен был доставить его чемодан с почты в родитель­ский дом; другой на его месте дал бы грубияну пощёчину. Генрих же, бледный от гнева, взял себя в руки, спокойно отсчитал деньги, которые запросил с него носильщик, и изо всей мочи дёрнул мужлана за его длинные чёрные бакенбарды, любезно сказав ему: «Друг мой, я думал, что у вас накладные бакенбарды». «Так я, — рассказывал он позднее, — дал волю своей страшной злости, не дав этому субъекту повода пожа­ловаться на меня».

С ранней юности я любил пьесы немецких драматур­гов; для развития этой склонности много значило, очевидно, то, что меня, ещё почти ребенка, очень часто брали с собой в театр. Это было время, когда театраль­ные сцены были заполнены пьесами из рыцарских времён. Моим любимым чтением были «Иоганна фон Монфокон», «Крестоносцы», «Солнечная дева» и т. д. Было мне тогда тринадцать лет. Это увлечение очень не нравилось моему брату Генриху. «Макс, — сказал он однажды, — такие книги портят вкус, я подарю тебе другую книгу, чтобы ты читал её в свободное время. Это тоже пьеса». С этими словами он взял со своего стола маленькую книжечку в черном картонном переплёте и сказал: «Это мой подарок тебе». Я раскрыл книгу и впервые прочёл заглавие: «Фауст» Гёте. Первая часть трагедии». Я полистал первые страницы чудесного пролога, а затем, по мальчишеской привычке, раскрыл томик на последней странице, где прочел слова: «Генрих! Ген­рих! — «За мной скорее!» — «Спасена!», которые пока­зались мне столь загадочными. Я поглядел на брата, совсем оцепенев, словно человек, который хочет ска­зать: «Такую комедию я не пойму». Тогда он взял книгу, быстро схватил перо и написал на внутренней стороне переплёта следующие строки:

«Труден «Фауст», я не скрою. Ты не раз его прочтёшь, Но когда его поймёшь, Чёрт придет уж за тобою».

С тех пор прошло много десятилетий, и когда я был в Париже за несколько лет до кончины поэта, мы случайно заговорили о второй части «Фауста» Гёте. «Генрих, — сказал я, — я не забыл, что ты мне однажды написал на переплете первой части «Фауста», — и прочел ему это четверостишие. «А что ты мне сейчас на это ответишь, Макс?» Я взял лист бумаги и написал карандашом следу­ющее:

Брат, я понял эту книгу. Было все, как ты сказал, Но зачем великий Гёте Часть вторую написал?

Брат улыбнулся, пожал мне руку и сказал: «Этот стишок издайте среди моего наследия».

А теперь пару строк про Максимилиана Гейне, не ставшего поэтом, но написавшего книги. Гейне, Максимилиан — врач, младший брат поэта Генриха Гейне, родился в Дюссельдорфе в 1805 году и умер в Берлине (1879).

Судьба его связана с Россией! После окончания Мюнхенского университета в 1829 он служил долгое время военным хирургом в русской армии и принимал участие в знаменитом переходе через Балканы отряда генерала Дибича (1830), в польском походе и в подавлении польского восстания (1831). По окончании военных действий поселился в Петербурге, где занял место старшего хирурга при военном госпитале, вышел в отставку в чине статского ("надворного") советника.

В конце 1833 года врачи Н.Ф.Арендт, К.И.Фридебург и сенатор А.И. Апраксин составили проект учреждения больницы для малолетних детей из неимущих слоев, подверженных инфекционным и детским болезням. Первая в России педиатрическая больница получила название «Императорская Николаевская детская больница» (по инициативе лейб-медика под патронатом императора Николая I) была открыта в доме Оливье недалеко от Аларчина моста, во дворе была устроена часовня для панихид. Эта детская больница обладала вместимостью 60 коек и стала первой в России и второй в Европе (после парижской). Доктор Максимилиан Гейне также служил в этой больнице.

Он был близким другом Арендта (принявшего в детской больнице должность консультанта, а его помощником стал доктор Максимилиан Гейне), после смерти друга женившийся на его вдове.

Пирогов очень похвально оценивал деятельность Максимилиана Гейне. А ещё он писательствовал.

Макс Гейне вместе с Тильманом и Кнебелем основали первый русский медицинский журнал на немецком языке «Medizinische Zeitung Russlands», издававшийся 15 лет (1844—1859). Ему принадлежит несколько санитарно-топографических исследований ο Петербурге («Medico-topographische Skizzen v. St.-Petersburg» - 1844).

Максимилиан Гейне опубликовал ряд исследований, и в частности описания одесской чумы, как один из участников борьбы с ней.

В 1846 году напечатал ценное медико-историческое исследование «Beiträge zur Geschichte der orientalischen Pest». В 1848 г. написал также очень ценное исследование об истории медицины в России «Zur Geschichte der Medizin in Russland», а в 1853 г., после своего путешествия, наброски под названием «Reisebriefe eines Arztes» (Дорожные письма одного врача).

Кроме медицинских работ, большинство которых представляет, помимо специального, большой культурно-исторический интерес, он "не был чужд и изящной литературе". Живя в России, он написал несколько беллетристических произведений. Изображённые им русские нравы и картины быта в таких книгах, как «Петербургские письма», «Чудо Ладожского озера», «Картинки из Турции», «Стихи», по словам их читавших, "оставляют очень приятное впечатление": "Его беллетристика очень живая". Непременно хочу отыскать эти книги и почитать.

В 1886 году (уже вернувшись в Германию) он издал цитируемое «Воспоминание о Генрихе Гейне и его семье»…